Особое чувство собственного ирландства - читать онлайн книгу. Автор: Пат Инголдзби cтр.№ 19

Где же они все? Я расспрашивал студентов, побывавших летом в Европе повсюду, и студенты ни одной свиньи не заметили ни разу. Где свиней держат? Почему не пасутся они в полях, фыркая, копая рылом и в свое удовольствие валяясь в грязи? Вот чем обычно заняты свиньи. Последний раз я видел свинью в Ирландии в 1983 году. Вел прямой радиоэфир из свиного загончика в живом уголке Дублинского зоопарка, пока свинья не сжевала микрофонный шнур и не отключила меня от эфира. На нее зла я не держал точно. Встань она у меня в кухне и расскажи всей стране о том, как я живу, я б тоже, наверное, отжевал ей шнур.

Последний месяц я катался по всему острову на автобусах и поездах и ни единой свиньи не заметил. Высовывал голову из окон поездов и слушал очень внимательно. Хотел улучить возможность обратиться к полному вагону попутчиков и сказать: «Тс-с! О-о! Насладимся же звуками восторженного хрюканья!» Покамест мой поиск остается бесплодным.

Согласно газете у меня на полу в кухне, ныне в 26 странах существует 1, 4 миллиона поросят на убой. Имейте в виду: газета от 27 апреля прошлого года, а потому Бог знает сколько еще поросяток с тех пор народилось. Пусть же выпустят их на волю, взываю я к нашим свиноводам. У нас в полях навалом коров, овец и лошадей. Чего вы боитесь? Думаете, свиньи полезут на деревья и свалятся оттуда? Может, Эр-тэ-э могло бы показывать нам каждый вечер в конце программы по новой свинье и сообщать нам ее кличку. Я бы после такого шел спать счастливым.

Смотреть было невыносимо. Мусорщики поднимали здоровенные пластиковые мешки, набитые мусором, в кузов грузовика. Громадные металлические зубы стискивали и перемалывали несчастные беззащитные мешки в труху. Мысленно я слышал, как они визжат: «Аййй!» и «Ррры!» Что-то во мне молило о пощаде. «Эй, ну вы чего, ребята, ужас что творите с доверчивыми мешками для мусора». Но потом вспомнил, как повел себя человек в пабе, когда я заговорил от имени бутылок из-под виски.

Не мог от них глаз отвести. Бутылки с водкой, виски и джином висели над баром вниз головой. Я сидел и думал о том, каково нам было много лет назад, когда мы стояли на голове. Вся кровь приливала вниз, и за веками появлялись цветные точки. Вот я и обратился к бармену. «Бутылкам, наверное, отвратительно. Виски давит им на крошечные мозги, и одному Господу известно, что они там себе видят». После этой реплики бармен беседовал со мной нежным осторожным тоном, с каким обращаются к тому, кто возникает у вас на пороге с безумным взглядом и бензопилой.

Я не виноват. Когда сам я собирался подбросить в огонь угля, мой брат заходился в истерике. Говорил, что я ломаю счастливые семейки угольных глыб. Обзывал меня массовым убийцей. А когда я хотел положить ложку сахара в чай, брат прочувствованно рассказывал о малюсеньких кристалликах, о том, как они хнычут, понимая, что им пришел конец.

Я до сих пор извиняюсь перед конвертами, прежде чем их вскрыть. Стараюсь не слышать, как кричат «Аййй!» малютки-«гермесеты» ^[78] перед тем, как я роняю их в кипящий кофе. Сигарету во рту держу часами, прежде чем решаюсь ее прикурить.

В пору моей работы на траулерах в Шотландии меня то и дело увольняли. Когда мне казалось, что никто не видит, я выкидывал крабов и креветок обратно в море, не успевали мы их выловить. Я считал очень важным бросить их обратно как можно скорее, потому что иначе не отыскать им своих мам и пап.

В прошлое воскресенье я разглядывал ковер на фингласском ^[79] рынке. Спросил продавца, понравится ли блохам у меня дома жить в таком ковре. Продавец оглядел меня и не произнес ни слова. Такое случается, когда беспокоишься о мусорных мешках, бутылках с виски и блохах. Никак не привыкну.

Пока я жил в однушках или снимал комнату, согреваться удавалось легко. «Cуперсер» ^[80] работал у меня весь день, а спать я укладывался не раздеваясь. Когда надо было пройти по коридору до туалета, я надевал шапку, пальто, шарф и перчатки и попутно ни с кем поболтать не останавливался.

Когда-то я мечтал жить в собственном доме. Мысль о том, чтобы снять одежду перед сном, привлекала нешуточно. Никаких тебе дополнительных носков, никаких шерстяных шапок или наваленных горой пальто поверх одеяла. Никаких больше разговоров по телефону в коридоре, когда дыхание вырывается ледяными облаками. Если когда-нибудь еще раз буду покупать себе дом, никаких разумных ожиданий, что в доме работает центральное отопление, я иметь не буду. У меня не работает, а починку я не потяну.

Я прожил в этом доме уже четыре года и по-прежнему базируюсь зимой в одной-единственной комнате. Мы с тремя моими котами едим, спим и пьем в гостиной, потому что здесь камин. Никаких больше блох из ковра в атмосферу не выскакивает. Им слишком холодно. Они либо подались в Африку зимовать, либо у них в ковре свои камельки и до весны блохи наружу не покажутся.

Спальное место у нас устроено просто. Я укладываюсь на бобовый пуф перед камином и сворачиваюсь калачиком.

Рядом со мной устраиваются по старшинству коты. Укрываю нас всех парой одеял и говорю: «Спокойной ночи, храни нас всех Бог». Верба, Чернушка и Кыш куда лучше резиновых грелок, потому что их не надо наполнять водой и они не протекают по ночам.

Когда б ни навещали меня зимой гости, они проходят в гостиную и упиваются теплом. Говорят всякое такое: «Ох батюшки, до чего ж теплый приятный дом». Подбрасываю еще пару поленьев, тем самым как бы отвечая: «Гуляй, рванина». «Суперсер» пашет на полную мощность, и мы сидим, обливаясь пóтом. Гости стаскивают с себя свитеры и рубашки и переводят дух: «Ну и ну… это лучше всего — когда тепло-то».

Если же им надо зачем-нибудь выйти из гостиной, от холода они столбенеют намертво. Пот замерзает у них на лицах, а когда возвращаются, кончик носа уже другого цвета. Обычно бесшумно садятся на корточки у огня и, пока кровоснабжение не восстановится, общаются знаками.

Гостей у меня с октября по апрель немного. Эту пору я называю одиноким временем года.

11:00. Я не единственный человек на всю Ирландию, кто валяется в постели с простудой. Это мне понятно. Но на подоконнике у меня за окном сидит мартышка. Она живет по соседству и только что взобралась ко мне по водосточной трубе. Мне необходим покой, а мартышка, похоже, хочет в гости. Стучит по стеклу кулачком и клацает зубами. Кажется, мне не полегчает никогда.

11:15. Верба за меня сражается. Сидит в доме на подоконнике и шипит на мартышку. А еще лупит по стеклу лапой. Моему выздоровлению это не способствует. Приверженный рыжий кот и макака-резус оскорбляют друг друга через мое окно. Приму-ка я еще один дисприн.