Особое чувство собственного ирландства - читать онлайн книгу. Автор: Пат Инголдзби cтр.№ 12

Правда-правда: я старательно отводил взгляд. Когда женщина поправляет на себе одежду, это очень сокровенное занятие, даже если она сидит напротив тебя в автобусе. Понимаю, что обязан был таращиться в окно, но ее хлопоты оказались до странного завораживающими. У нее выскользнул и съехал чуть ли не до середины рукава левый подплечник. Застрял возле локтя, и смотрелось это как мышца морячка Пучеглаза ^[50] перед тем, как ему слопать шпинат. Женщина пыталась загнать подплечник вверх по рукаву так, чтобы никто вокруг не догадался, чем она занимается. Приходилось нелегко. Страшно хотелось ей посочувствовать. Хотелось сказать, что иногда у меня случается дыра в кармане джинсов и бугристый комок бумажных носовых платков уползает от меня вниз по штанине. Заманить такую штуку обратно в карман у всех на виду непросто. Хотелось сказать, что иногда вниз по штанине сбегает мелочь и обустраивает маленькую монетную колонию у меня в ботинке. Неимоверно стыдно бывает на кассе в магазине, когда оказываешься в одном ботинке, потому что нужно достать пятидесятипенсовик, застрявший под носком в другом. Больше всего на свете хотелось помочь несчастной женщине, но не знаешь, как тут вести себя. Нельзя же потыкать совершенно чужому человеку в спину и пробормотать: «Простите, мадам, от моего взгляда не укрылось, что ваш левый подплечник застрял у вашего локтя. Позвольте помочь вам вернуть его обратно вверх по рукаву». Мы пока еще не измыслили эвфемизма для съехавшего подплечника. Какой-то человек давеча уведомил меня, что на подбородке у меня сыр, и я сразу понял, о чем он толкует. Ни он меня не обидел, ни я не обиделся. А вот чуткого подхода к тому, как сказать: «У вас подплечник у локтя», — мы пока не изобрели. Может, например, прошептать нежно: «У вас йогурт по руке бежит». Над этим необходимо поработать. Когда же несчастной женщине в конце концов удалось вернуть подплечник на положенное ему место, невзгоды только начались. Тот теперь встал на попа, как центральная опора в цирковом шатре. Сколько б ни лупила его хозяйка кулаком, он всякий раз дыбился обратно. Левое плечо у нее стало теперь примерно на шесть дюймов выше правого. Нервы у меня были в клочья. Один решительный прихлоп — и я б его ей уложил, но побоялся, что меня за это высадят из автобуса. Вот вам крепкий довод в пользу липучего пластилина или суперклея.

Чуть не помираю от страха всякий раз, когда такое случается. Ни с того ни с сего, без всякого предупреждения автобус исторгает ужасающее «ПШШ-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш!» Сердце у меня начинает колотиться, а в кончиках пальцев возникают странные покалывающие боли. По-моему, автобусам нельзя разрешать вот эдак ПШИТЬ на людей. Когда ПШАТ киты, я не против. Они где-то посреди океана и ни у кого сердце не захолонет. Время от времени им необходимо выпускать здоровенную струю воды, и я эти их струи полностью одобряю. А если мимо кто-то плывет на веслах, китам, думаю, хватит воспитания попридержать фонтан пару секунд.

Думаю, тут дело в пневматических тормозах. Время от времени автобусу необходимо разражаться мощным «ПШ». Я все понимаю, но у некоторых из нас слабенькое сердце и гипертония. По-настоящему неожиданный «ПШ» способен обеспечить вам инфаркт, и что прикажете делать тогда? Я считаю, что автобусы должны сперва предупреждать — тихим «бип-бип-бип». А если не так, то пусть в центре города будет выделено специальное место, где автобусам можно припарковаться и ПШИТЬ сколько влезет.

Когда с улиц Дублина исчез Брехун, прекратились и покалывания у меня в пальцах. Он бродил по центру города и кричал людям «ТЯФ». В некоторых его ТЯФАХ была некая прекрасная неукротимость, от которой вся жизнь могла пролететь у вас перед глазами.

Помню, выписали меня из больницы на Бэггот-стрит после двух недель на кислороде, капельницах и уколах. Я чувствовал себя очень уязвимым. В такие дни автобусы на тебя не ПШАТ. Но наш красавец выскочил из аптеки и исторг громовое «ТЯФ», от которого я чуть не загремел обратно в реанимацию. Теперь-то его больше нет, но есть и кое-что куда хуже ТЯФОВ. Иногда я прохожу мимо чьей-нибудь припаркованной машины, а она, не предупредив ни словом, начинает ПИ-ПИ-ПИКАТЬ на меня.

Ни вскрыть замок на этом автомобиле, ни запихнуть картофелину ему в выхлопную трубу я не пытался, ничего такого. Я сразу же чувствую, что за себя надо стоять. Что-то во мне желает выяснить отношения с таким автомобилем — сказать ему: «Послушай-ка, приятель, давай-ка не надо на меня ПИ-ПИКАТЬ, а не то я тебе колпаки колесные на фары натяну!» И перед автобусами тоже хочу стоять за себя: «Еще один такой ПШ — и я тебе дворники узлом завяжу!» Со всеми этими ПШАМИ, ПИПАМИ и испанскими студентами лето будет долгим и жарким.

19:30. С тех пор как рейсовый автобус выехал из Голуэя в Дублин, прошел час. Я уже нанес урон нервной системе, от которого она, возможно, и не оправится. Безостановочная канонада дерганой, грубой поп-музыки прет из черненьких динамиков на стенах автобуса и вторгается в мой организм. Однообразный рэп высверливает мне уши и, кажется, пытается удалить мне гланды. По-моему, он добрался мне и до поджелудочной, и до аорты, и они теперь прячутся у меня в пятках.

19:45. Поклясться в этом не могу, но у меня в ушах выступают слезы. Музыка, судя по всему, загнала мне аппендикс за лобную кость, и уши заплакали. Дух мой окончательно сломлен. Если кто-нибудь остановит эту долбежку, я готов покаяться в том, что заварил Столетнюю войну, взять на себя полную ответственность за казнь Анны Болейн и сознаться в том, что это я стоял за погромом в Дрохэде ^[51].

19:50. А теперь еще и писать хочется. Но паника недопустима. Парень, сидящий впереди, только что сходил поговорить с водителем и возвращается в хвост салона. Слава всем святым. На борту есть туалет. Удержу лицо, пусть парень вернется на свое место. Потом подожду еще минут десять и вразвалочку прогуляюсь туда же.

20:00. Спускаешься по крутой лесенке в конце салона, и там две двери. На одной надпись «Запасный выход», ее открывать не надо. А на туалетной дверце нет ручки, и дверца решительно закрыта. Пытаюсь пролезть пальцами в щель, сую большой палец в дырку, где раньше была ручка. И тут вдруг думаю… а что если там кто-то есть, а я пытаюсь открыть дверь силой? Человек может перепугаться и откусить мне палец — и винить его будет не в чем.

20:05. Какой-то молодой человек говорит мне, что в туалете вообще-то никого, но чтобы открыть его, нужен официальный ключ, а он — у водителя. Перебираюсь по проходу вперед и спрашиваю у водителя, зачем, ради всего святого, чтобы пописать, нужен ключ? «Чтобы чересчур много народу туалетом не пользовалось», — отвечает.