Аччелерандо - читать онлайн книгу. Автор: Чарлз Стросс cтр.№ 35

Алан бросает на Монику осуждающий взгляд.

– Не стоило его гуараной поить, – говорит он сокрушенным тоном.

Качания Манфреда к тому моменту обрели очевидно нелинейный характер: пробуя то привстать, то резко податься назад, будто левитирующий йог-технократ, намеренный словить равновесие на неустойчивой сингулярной орбите, Масх рано или поздно навредит себе. Моника склоняется к нему, смотрит строго.

– Манфред! А ну перестань!

Он умолкает, на лице его проступает крайняя степень удивления.

– Кто я? – глупо хлопает глазами он. – Почему я здесь и сейчас занимаю это тело?..

– Приступ антропной тревоги, – констатирует Моника. – Думаю, тот же случай, что и восемь лет назад в Амстердаме, когда Боб впервые его повстречал. – Она становится чем-то встревоженной – за пульт управления садится другая личность. – Что будем делать?

– Дадим ему передышку, – говорит Алан и добавляет громче: – Кровать, а ну-ка постелись!

Спинка кресла, где качается Манфред, сама по себе откидывается назад, та его часть, что снизу, распрямляясь, уходит в горизонталь, ноги ему оборачивает плед-кокон с диким узором.

– Мэнни, мужик, все будет хорошо.

– Кто я? Что я? Мой смысл? – бессвязно распинается Манфред. – Я разветвленный граф или сжатый фрактал? Или просто горсть синапсов, обтекаемых волнами эндорфина?

Контрабандная аптечка-самобранка в дальнем углу комнаты оживает, готовясь вот-вот выдать какой-нибудь мощный транквилизатор. Моника идет на кухню за подходящим напитком.

– А ты куда? – невнятно спрашивает Манфред.

– Все хорошо. Просто ляг и полежи. – Алан наклоняется к нему. – Мы поговорим обо всем утром, когда ты придешь в себя. Надо бы сообщить Джанни, что ему нездоровится, – бросает он через плечо Монике, возвращающейся с кружкой чая со льдом. – Кому-то из наших, быть может, придется отправиться к министру. Макс уже прошел аудит? Манфред, лежи спокойно! Мы обо всем позаботимся.

Минут пятнадцать спустя Манфред, лежащий в кровати и сраженный приступом экзистенциальной мигрени, смиренно принимает из рук Моники заправленный чай, пьет – и расслабляется. Дыхание становится медленнее, радиопередачи прямо из подсознания не рвутся больше с его губ. Моника, сидя близ него, дотягивается до его руки, покоящейся на одеяле, и принимает в свою.

– А ты хотел бы жить вечно? – спрашивает она. – Мы ведь можем – я могу – это тебе устроить…

Церковь Святых последних дней верит, что нельзя попасть в Землю Обетованную, не пройдя процедуру крещения, но она может крестить кого-либо даже после смерти, просто располагая именем и родословной. Ее генеалогические базы данных являются одними из самых впечатляющих артефактов исторических исследований, когда-либо проведенных. И церкви нравится пополнять ряды новообращенными.

Коллектив Франклина считает, что нельзя попасть в будущее, не пройдя процедуру оцифровки вашего нейронного вектора состояния или не сделав полный скан сенсорных входов и генома, и – благодаря современным технологиям – для этого даже не обязательно быть живым. Его Фонд Разума является одним из самых впечатляющих артефактов компьютерной науки. И ему нравится пополнять ряды новообращенными.

В городе – сумерки. Аннет нетерпеливо топчется на пороге.

– Впустите меня, мать вашу! – рычит она в селектор связи. – Merde!

Кто-то открывает дверь.

– Что…

Аннет заталкивает этого кого-то внутрь, пинком захлопывает дверь, опирается на нее для верности.

– Веди меня к твоему гуру, – требует она. – Живо.

– Ох. – Некто разворачивается и идет под ее конвоем по мрачному коридору, прямо под лестницу. Аннет чеканным шагом следует за ним. Некто открывает дверь, спрятанную там, и ныряет внутрь, и она проскальзывает следом, прежде чем дверь успевает захлопнуться у нее перед носом.

Внутри помещение освещается разномастными диодными светильниками – реостаты откалибровали их под теплый свет летнего дня. Посреди стоит кровать, на кровати – чья-то фигура, спящая в окружении чутких диагностических приборов. Двое стражей сидят по обе стороны от спящего человека.

– Что вы с ним сделали? – кричит Аннет, бросаясь вперед. Манфред отстраненно моргает. Когда она наклоняется к нему, в его взгляде читается смущение.

– Эй? Мэнни? Ох, если вы что-то с ним сделали…

– Аннет? – Он выглядит озадаченным. Ярко-оранжевые очки – явно чужие – сдвинуты на лоб, смахивая на пару выброшенных на берег медуз. – Я что-то себя плохо чувствую. Ох, попадись мне тот ублюдок, который это сделал…

– Лежи тихо, – резко говорит она, вспоминая о сделке, которую заключила ради того, чтобы вернуть ему память. Она снимает с него временные «умные очки» и надевает родные. Поясную сумку с дополнительной памятью она кладет у его плеча, поближе. Волосы на ее затылке встают дыбом, когда тонкая трескотня заполняет эфир вокруг них: глаза Масха по ту сторону линз озаряются ярко-синим, как будто в его голове загорелась вольтова дуга.

– О! Круто. – Он садится, одеяло спадает с его голых плеч, и у Аннет перехватывает дыхание. Она оглядывается на неподвижную фигуру, сидящую слева от Манфреда. Тип в кресле склоняет голову в ироничном жесте учтивости.

– Что вы с ним сделали?

– Позаботились о нем – ни больше ни меньше. Он прибыл к нам в помраченном уме, и сегодня днем его состояние ухудшилось.

Она никогда раньше не встречалась с этим парнем, но нутром чует, что знает его.

– Ты – Боб Франклин?

Тип в кресле кивает:

– Один из его аватаров.

С глухим шлепком Манфред, закатив глаза, обрушивается обратно на кровать.

– Секундочку… Моника? – Тип обращается к молодой женщине с другой стороны кровати, но та качает головой.

– Нет, на мне сейчас тоже включен Боб.

– М-да, ладно. Тогда, может, ты ей расскажешь? Я принесу ему питье.

Женщина, тоже являющаяся Бобом Франклином – какой-то его частью, пережившей битву с нетипичной опухолью головного мозга восемь лет назад, – ловит взгляд Аннет, кивает и тонко улыбается.

– Когда ты синцитий, об одиночестве можно забыть.

Аннет морщит лоб – приходится обращаться к словарю за пояснениями.

– Одна большая клетка, много ядер? Понимаю, кажется. У вас у всех в мозгу чипы новейшего типа, улучшенные, с поточной передачей.

Девушка пожимает плечами.

– А ты бы хотела умереть и воскреснуть в роли второстепенного персонажа в тухлой постановке? Стать тенью зудящих воспоминаний в черепе какого-нибудь незнакомца? – Она изображает рукой какой-то замысловатый жест, и это явно не ее жест – столь сильно расходится он с языком ее тела, столь явно контрастирует.

– Боб, должно быть, был одним из первых борганизмов. Я имею в виду людей. После Джима Безье. – Аннет бросает взгляд на Манфреда, уже начавшего тихо похрапывать. – Я так понимаю, это очень большой труд…