Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Пинкер cтр.№ 268

Взяв за основу трихотомии Шведера, Хайдт разделил две из его этик еще на две каждую, что в сумме дало пять сфер морали, которые он назвал моральными основаниями ^[1810]. Этику общности он разделил на внутригрупповую лояльность и власть/уважение, а этику независимости на справедливость/взаимность (мораль, обеспечивающую взаимный альтруизм) и вред/заботу (поощрение доброты и сострадания и подавление жестокости и агрессии). Хайдт также дал этике Божественности светское имя — чистота/святость. Вдобавок к этим изменениям Хайдт упрочил доводы в пользу универсальности моральных оснований, показав, что все пять сфер можно обнаружить в интуитивных представлениях нерелигиозных носителей западной культуры. В придуманных им сценариях, вызывающих нравственное потрясение, чистота/святость, например, поддерживает отвращение испытуемых к инцесту, зоофилии и употреблению в пищу любимца семьи, власть/уважение заставляет посещать могилу матери, а внутригрупповая лояльность запрещает осквернять американский флаг.

Систему, которую я нахожу наиболее полезной, разработал антрополог Алан Фиск. Он полагает, что морализация берет начало в одной из четырех реляционных моделей, каждая из которых представляет собой особый подход к осмыслению человеческих взаимоотношений ^[1811]. Цель теории — объяснить, как люди в том или ином обществе распределяют ресурсы, откуда в нашей эволюционной истории взялась одержимость моралью, как отличается мораль в разных обществах и как нам удается расщеплять мораль и защищать ее с помощью табу. В таблице на с. 779 показано, как реляционные модели Фиска соотносятся с классификациями Шведера и Хайдта.

Первая модель — общинное распределение (для краткости — общинность) — объединяет внутригрупповую лояльность и чистоту/святость. Когда люди принимают установки общинности, они свободно делят ресурсы внутри группы, не считая, кто сколько дал или взял. Они считают группу «единой плотью», сплоченной общей сутью, которую нужно охранять от осквернения. Они усиливают это ощущение единства ритуалами присоединения и слияния — физической близостью, совместными приемами пищи, синхронизированными движениями, песнопениями или молитвами в унисон, общим эмоциональным опытом, одинаковым украшением или повреждением тела — и обмениваются телесными жидкостями, вскармливая детей грудным молоком, занимаясь сексом и участвуя в кровавых ритуалах. Они подкрепляют свою связь мифами об общих исторических корнях, происхождении от одного праотца, о глубокой связи с землей, на которой живут, о родстве с тотемным животным. Корни общинности — в материнской заботе, родственном отборе и мутуализме, и эта модель в какой-то мере может быть представлена окситоциновой системой мозга.

Вторая реляционная модель Фиска — распределение на основе авторитета — это линейная иерархия, определяемая доминированием, статусом, возрастом, полом, размером, силой, здоровьем и предшествующей историей отношений. Она дает право вышестоящим брать то, что они хотят, взимать дань с нижестоящих и требовать их подчинения и верности. Она также наделяет их патерналистской обязанностью защищать нижестоящих («положение обязывает»). Предположительно, эта модель выросла из иерархии подчинения приматов и может быть представлена, хотя бы частично, чувствительными к тестостерону нейронными сетями мозга.

Модель соблюдения равенства объединяет взаимность по принципу «ты — мне, я — тебе» и другие схемы равного распределения ресурсов: очередность, случайность, уравнивание вкладов, разделение на равные порции и распределение согласно вербальным формулам наподобие детских считалок. Ярко выраженная взаимность редко наблюдается у животных, хотя шимпанзе демонстрируют зачатки чувства справедливости, по крайней мере когда обделяют их самих. Нейронную основу соблюдения равенства представляют области мозга, регистрирующие намерения, обман, конфликт, принятие перспективы и осуществляющие вычисления, в том числе островок, орбитальная и передняя поясная кора, дорсолатеральная префронтальная кора, теменная кора и височно-теменной узел. Соблюдение равенства — основа нашего чувства справедливости и интуитивной экономики; эта модель связывает нас как коллег, соседей, знакомых и торговых партнеров, но не как близких друзей и соратников. Во многих традиционных племенах принят обычай ритуального обмена бесполезными подарками (что напоминает наш собственный обычай рождественских угощений) единственно ради укрепления отношений соблюдения равенства ^[1812].

(Читатели, сравнивающие и противопоставляющие классификации, могут удивиться, почему категория Хайдта вред/забота относится к справедливости и сопоставляется с соблюдением равенства по Фиску, а не с более теплыми отношениями вроде общности или святости. Дело в том, что Хайдт измерял вред/заботу, расспрашивая об отношении к обобщенному «кому-то», а не к друзьям или родственникам, на которых забота обычно направлена. Ответы на эти вопросы идеально согласовываются с ответами на вопросы, касающиеся справедливости, и это не совпадение ^[1813]. Вспомните, какова логическая схема взаимного альтруизма, отражающая наше чувство справедливости: быть «добрым» и сотрудничать при первой встрече, не предавать, пока тебя не предали, и спасать попавших в беду незнакомцев, если это не требует от тебя больших усилий. Когда модель забота/вред применяется за рамками близкого круга, она выступает как составная часть логики справедливости.) ^[1814]

Последняя реляционная модель Фиска — рыночная оценка — система денежных единиц, цен, ренты, зарплат, премий, процента, кредита и финансовых инструментов, которые приводят в движение современную экономику. Рыночная оценка опирается на числа, математические формулы, бухгалтерский учет, денежные переводы и язык официальных договоров. В отличие от трех других моделей, рыночная оценка далека от универсальной, так как невозможна без грамотности, в том числе математической, и новейших информационных технологий. Логика рыночной оценки по-прежнему чужда нашему разуму: вплоть до наступления современной эпохи начисление процента и извлечение прибыли не одобрялось обществом. Все эти модели, замечает Фиск, можно разместить на шкале, в какой-то мере отражающей порядок их возникновения в процессе эволюции, истории и развития ребенка: общинное распределение > распределение на основе авторитета > соблюдение равенства > рыночная оценка.

Мне кажется, что модель рыночной оценки не специфична ни для рынка, ни для оценки. На самом деле она относится к другим примерам формальной социальной организации, которые веками совершенствовались ради того, чтобы миллионы людей могли вести дела в технологически развитом обществе, и которые не могут возникнуть спонтанно в неподготовленном разуме ^[1815]. Один из таких институтов — политический аппарат демократии, где власть принадлежит не сильным (власть/уважение), но представителям, избранным формальной процедурой голосования, чьи привилегии ограничены системой права. Другой — корпорации, университеты и некоммерческие организации. Люди, работающие в них, не могут по собственному желанию брать на работу своих друзей и родню (общинность) или в качестве любезности раздавать должности (соблюдение равенства), но ограничены должностными обязанностями и уставом. Уточнения, которые я внес в теорию Фиска, не случайны. Фиск пишет, что идеей рыночной оценки отчасти обязан концепции социолога Макса Вебера о «рационально-правовом» (в противоположность традиционному и харизматическому) принципе социальной легитимности — системе норм, разработанной на рациональных основаниях и внедренной с помощью формальных правил ^[1816]. Соответственно, я иногда буду ссылаться на эту реляционную модель, используя более широкий термин «рационально-легальная».