Интербригада - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Сташков cтр.№ 49

– Почему? – спросил Громбов. – Потому что не слышали вашу речь? Я им вкратце пересказал содержание.

Оказывается, Громбов умеет язвить. Еще удивительнее, что Перкин, оказывается, умеет сносить оскорбления. Было во внешности Громбова нечто, пресекающее всякую возможность хамить или хотя бы перечить.

– Отойдем, – Перкин ухватил меня под локоть.

Мы отошли.

– Как же наш уговор?

– Ты переборщил с критикой.

– Я планировал выбрать тебя заместителем.

– Неужели?

Перкин помялся и заявил, что голосование должно быть честным.

Я улыбнулся:

– Оно и будет честным. Эти парни честно проголосуют за меня, даже если я лично призову их поддержать твою, во всех смыслах более достойную, кандидатуру. Ничего изменить нельзя, обстоятельства оказались сильнее нас.

Перкин скрежетнул зубами и принялся звонить по мобильнику.

– Что значит не можешь? – раздавался в холле его голос. – А я говорю, приезжай… Мне плевать, чем ты занят…

Перкин кричал и ругался, молил и угрожал, но, судя по всему, значительного подкрепления на его фронте не ожидалось. В умении убеждать людей он явно уступал Громбову. Да и люди в «БАНане», как назло, подобрались не той закалки, что громбовские орлы.

Со времен Пелопоннесской войны, когда Афины схлестнулись со Спартой, демократия неизменно проигрывает четкой военной организации, а красноречие бессильно перед субординацией.

В кармане отчаянно вибрировал телефон, возвращенный Громбовым в целости и сохранности.

– Алло.

– Ты где? Я тебя целый час ищу, – кричала Настя. Слова, предполагавшие обиду, звучали восторженно.

– Я на конференции.

– Я тоже на конференции, – захлебывалась Настя. – Меня Громбов сканировал.

– Что с тобой сделал Громбов?

– Неважно. Через пятнадцать минут выборы. Я буду твоим заместителем.

Наверное, я ослышался. Нет, не ослышался. Громбов обещал ей пост заместителя по связям с общественностью. Я предпочел бы связываться с общественностью без помощи Насти.

Отключив связь, я снова бросился искать Громбова. В дальнем углу, у пожарного выхода, он мирно беседовал с Пожрацким и Настей.

– А вот и председатель, – торжественно объявил Пожрацкий. – Разрешите представиться: ваши заместители. Семен Громбов. Первый, я бы сказал наипервейший, заместитель. Анастасия Филиппова. Зам по пиару. И я, Гаврила Пожрацкий, заместитель по финансовым вопросам.

– Прекрати паясничать, – бросил я Пожрацкому и схватил за рукав Громбова: – Она не может быть заместителем. Она – Борис Сарпинский.

– Ты выпил? – спросил Громбов безо всякого удивления.

– Это правда, – призналась Настя.

– Что правда? – спросил Громбов.

И я тоже спросил:

– Что правда?

– Правда не в том, что он выпил, – сказала Настя. – Правда в том, что я – Борис Сарпинский.

– Вы вместе выпили? – спросил Громбов, опять же – безо всякого удивления.

Я рассказал про эфир. Объяснил, что Настя не может быть заместителем, потому что засвечена в телевизоре как русский националист Борис Сарпинский.

– Один раскаявшийся грешник милее Господу, чем десять праведников, зла не ведающих, – изрек Пожрацкий.

– Ты когда пятьсот рублей отдашь, зам по финансам?

– Деньги не вопрос, – Гаврила ощущал себя без пяти минут олигархом, – дай только наладить дело. Не поверишь, я отлично умею выбивать гранты.

– Поверю, но трудно будет наладить дело на гранты в пятьсот рублей.

– Гранты будут не в пятьсот рублей, – уверенно сказал Громбов. – А она будет твоим заместителем.

– Ладно. Я, в общем-то, не против. Я, в общем-то, за.

– Вау! – закричала Настя и повисла у меня на шее. Я посмотрел на Громбова:

– Ты хорошо подумал?

– Я всегда хорошо думаю, – сказал Громбов.

Пожрацкий изучал оголившуюся Настину спину и попку, плотно обтянутую джинсами.

– Анастасия, – с придыханием произнес Гаврила, – в отношениях с начальством нельзя допускать подобных вольностей. Проявление чувств уместно лишь с равными по рангу.

Настя отпустила меня и бросилась на шею к Пожрацкому. Связи с общественностью налаживались гораздо быстрее, чем я ожидал.

Выборы председателя прошли образцово. Даже предвзятые наблюдатели ПАСЕ не нашли бы, к чему придраться. Все как положено: избирательные бюллетени с двумя фамилиями – моей и Перкина; картонный ящик с прорезью, стоящий на столике под охраной членов счетной комиссии; угрюмое спокойствие на лицах голосующих.

Громбов отрядил в счетную комиссию сержанта Приблудько, который при подсчете высверлил глазами каждый бюллетень. Два бюллетеня, в каждом из которых красовалось по матерному слову (в первом – напротив меня, а во втором – напротив Перкина), были признаны недействительными. Второй был мой, первый, предполагаю, Перкина.

Председатель счетной комиссии бесстрастным голосом объявил: 62 голоса за меня, 48 – за Перкина.

Перкин вскочил со стула и с гордо поднятой головой направился к выходу. Полный негодования, он решил для вящего эффекта на прощание хлопнуть дверью. Чтоб ее открыть, Перкин потянул изо всех сил. Массивная дубовая дверь, на славу сварганенная мастером позапрошлого века, поплыла медленно и торжественно.

В этот момент следовало сообразить, что есть двери, которыми хлопнуть нельзя. Но Перкин в своем возбуждении этого не заметил и старался изо всех сил ею хлопнуть. Чтобы закрыться, дверь поплыла в обратном направлении так же медленно и торжественно.

Замысел был такой: великий вождь оппозиции разорвал с продажными негодяями и, чтобы подчеркнуть разрыв, покидая их, в сердцах хлопает дверью. А получилось, что крайне раздраженный человек барахтается на дверной ручке в непосильной борьбе с тяжелой и тупой дверью.

Нехорошо получилось. С Перкиным сегодня вообще нехорошо получилось.

Перкиновские клевреты проследовали за вождем, правда, уже без попыток хлопнуть дверью. Людочка слегка замешкалась, подождала, пока соратники выйдут, и подошла ко мне:

– Вам, наверное, секретарша понадобится.

Я усмехнулся:

– Завтра же приступай к работе.

Лишившись оппозиции, мы единогласно избрали заместителей и политический совет, после чего громбовская команда во главе с сержантом Приблудько отбыла восвояси, а новоявленный зам по финансам Пожрацкий приступил к фаундрайзингу. Собрав с оставшихся интербригадовцев пять с половиной тысяч рублей, он отправился за коньяком и закуской.

– До которого часа ты арендовал помещение? – поинтересовался я у Громбова.