Интербригада - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Сташков cтр.№ 29

Cтраница 29

Настя внимательно слушала, ни разу не улыбнувшись. Хотя, как мне казалось, в паре мест могла бы.

– По-моему, ты ностальгируешь, – сказала Настя.

– Не знаю, – сказал я. – Тогда, по крайней мере, была какая-то система координат.

– Понятия о добре и зле?

– Понятия о добре и зле.

– Дать в морду – это хорошо?

– Смотря кому.

– Какая-то расплывчатая система координат.

– Просто у нас не было писаных правил.

– А неписаные?

– И неписаных не было.

– Что же тогда было?

– Звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас.

Настя наморщила носик:

– Опять какая-нибудь идиотская цитата?

– Это Кант, – сказал я, – Иммануил.

– Какая разница между неписаными правилами и законом внутри?

– Мы ни о чем не договаривались. И ничего не смогли бы сформулировать. Просто понимали, что можно, а что нельзя.

– А если кто-то не понимал?

– В двенадцать лет я был в спортивном лагере. Вернее, в спортивном отряде.

– Ты был футболистом?

– Почему обязательно футболистом? Я был фехтовальщиком.

– Благородно, – Настя выразило нечто такое, что при желании можно было принять за восхищение.

– Очень благородно. Особенно когда тебе двумя руками сжимали маску на голове и поднимали. Потом ставили на землю. Стоишь, как дурак, с лицом в сеточку.

– Почему в сеточку?

– Маска отпечатывалась.

– И ты терпел? – спросила Настя. Как всегда, с неопределенной интонацией – то ли с жалостью, то ли с осуждением.

– Нас было четверо, которым по двенадцать лет. И четверо, которым по шестнадцать. В таком возрасте четыре года – огромная разница. Ублюдки издевались над нами, как хотели. Хотели они по-разному, но больше всего любили аттракцион «Проверка бандажа».

– Бандажа?

– Такая штука, которую надеваешь на яйца, чтобы не прокололи. Шиком считалось фехтовать без бандажа. Один придурок в нашем отряде дофехтовался, что ему мошонку разрезало. Ничего, в больнице зашили. Еще большим шиком считалось фехтовать без маски, но за это сразу отчисляли. А бандажи тренер не проверял – брезговал. Их проверяли наши «старослужащие». Среди ночи с тебя сбрасывали одеяло и кололи шпагами. Шпагой через нагрудник уколют – и то иногда синяк оставался. А в голое тело…

Настя залихватски хлопнула рюмаху и по чему-то засмеялась.

– Один раз мне на физиономию выдавили тюбик зубной пасты и минут десять не давали смыть. Я потом ходил с бордовым лицом, кожа пошла волдырями. Слезала. Тренер спросил, где это я так загорел. Почему, дескать, остальные отрабатывают технику боя, а я где-то загораю?

– Ты хочешь меня разжалобить? – спросила Настя.

– Нет. Разжалобить – это худший способ завоевать женщину. Я просто витиевато отвечаю на твой вопрос.

Мы выпили.

– А потом был родительский день. Я ничего родителям не рассказывал – они по виду догадались. «Хочешь уехать?» – спросил отец. «Да», – сказал я. «А ты не будешь жалеть, что сдался?» «Буду», – сказал я и остался. Нам, мелким, навезли кучу жратвы, и все хомячили по углам. А тем, кому по шестнадцать, ничего не привезли. К ним вообще родители не приехали. Переходный возраст, сложные отношения и все такое. Ночью я принес в палату всю мою еду и сказал мужикам: «Жрите».

– Мальчиш-Кибальчиш.

– Опять не угадала. Мальчиш-Плохиш, решивший, что в данной ситуации выгоднее быть Кибальчишем.

Мы хлопнули.

– Самой большой сукой был чувак с фамилией Ананьев. «Хочешь помидорину?» – спросил Ананьев. «Хочу», – сказал я. Среди нас Ананьев был лучшим фехтовальщиком. Резкость движений – потрясающая. Он слегка размахнулся и запустил помидорину мне в лицо.

Настя ухахатывалась. Я тоже улыбнулся.

– Я и в бою-то пропускал его выпады, а тут совсем не ожидал подвоха. Помидорина, разбившись о физиономию, перепачкала всю постель. Я не выдержал и разрыдался.

Настя уселась мне на колени.

– Пойдем в спальню? – спросил я.

– Я хочу дослушать.

– Порыдав, я встал и дал Ананьеву по роже. Он начал меня бить. Тогда вскочили ананьевские дружки и отхерачили его по полной программе. Очень жестоко. Он потом даже в столовую предпочитал ходить в маске.

– А ты?

– Меня больше никто не трогал.

– Боялись?

Я засмеялся.

– Не в этом дело. Сочли чокнутым. Никто меня не трогал, и никто со мной не общался. Гулял сам по себе. Так и гуляю до сих пор.

Мы допили остатки.

– Так вот: никакие правила не запрещали Ананьеву кинуть в меня помидором и бить меня сколько влезет. Но его дружки почувствовали – перебор.

– Внутренний закон?

Я кивнул.

Мы пошли в спальню.

Наутро я решил принять душ, но не смог даже почистить зубы. Осколки во рту болели от щетки, от пасты, от воды, от слюны – от всего. Бланш во всю щеку, пластырь на подбородке – для телеэксперта, пожалуй, слишком экстравагантно.

– Тебе нужно надеть пиджак и галстук, – сказала Настя.

– Зачем?

– Они будут отвлекать от лица и придадут недостающей солидности.

– Не думаю, – сказал я и надел меховую поддевку, которую почему-то величал лапсердаком. Выглядеть мудаком – так по полной программе.