От Лукова с любовью - читать онлайн книгу. Автор: Мариана Запата cтр.№ 74

– Иди сюда, – услышала я что-то вроде шепота у своего уха, когда его руки сжали мои плечи.

«Нет», сорвавшееся с моих губ, прозвучало так, будто два камня столкнулись друг о друга.

– Позволь, я обниму тебя. – Его голос зазвучал еще ближе, а его тело стало еще теплее.

Сгорая от стыда, я попыталась сделать еще один шаг вперед, но его руки, лежавшие на моих плечах, не позволили мне никуда отойти.

– Позволь мне, – попросил Иван, не обращая внимания на мой ответ.

Еще крепче зажмурив глаза, я, не в силах остановиться, сказала:

– Иди к черту, Иван, я не хочу, чтобы ты обнимал меня. Понятно?

Почему? Почему я поступала так по отношению к самой себе? Почему я поступала так по отношению к другим людям? Он лишь пытался быть добрым и…

– Чертовски жаль, – ответил Иван за секунду до того, как его ладони начали перемещаться, скользя по моей грудной клетке прямо над ключицами до тех пор, пока его руки не скрестились на мне, и тогда Иван начал тянуть меня назад – дергать назад – до тех пор, пока мои плечи не приблизились вплотную к его груди.

И он обнял меня. Он так крепко прижал меня к себе, что я не могла дышать, и я возненавидела себя. Я ненавидела себя за свое лицемерие. За то, что я не слишком красива. За то, что постоянно жду самого худшего. Я ненавидела себя за очень многое, не уверена, что я выжила бы, если бы перечислила все.

А обхватившие меня руки смыкались еще крепче до тех пор, пока мой хребет каждым своим позвонком не изогнулся так, что слился с каждой косточкой его торса.

– Ты самая лучшая фигуристка, какую я когда-либо видел, – прошептал мужчина прямо мне на ухо, обнимая меня с такой силой, какой я не ощущала никогда в жизни. – Ты. Ты самая спортивная. Самая сильная. Самая стойкая. Самая упорная…

Я подалась вперед, чтобы вырваться из его объятий, потому что не хотела слушать эту ерунду… но не вырвалась.

– Ты ни черта в этом не понимаешь, Иван. Ничто из этого не имеет значения, если ты не побеждаешь.

– Джесмин…

Наклонив голову вперед, я зажмурилась еще крепче, потому что жжение в глазах стало еще невыносимее.

– Ты не понимаешь этого, Иван. Как ты мог бы понять? Ты не лузер. Всем известно, что ты – самый лучший. Тебя все любят, – прохрипела я, не в силах договорить, не в силах вымолвить: а меня никто так не любит, если не считать тех, кого я разочаровывала снова и снова.

Я почувствовала тепло на своей щеке, и в тот же момент обнимавшие меня руки облепили меня. Иван прошептал, приблизив губы к мочке моего уха:

– Ты победишь. Мы победим…

Я поперхнулась.

– …и даже если мы не выиграем, ты далеко не неудачница, как и любой из нас, поэтому заткнись. Уверен, что твоей маме не кажется, что все было зря. Я видел, как она раньше смотрела на тебя. Я видел тебя раньше. Никто из тех, кто видел тебя на льду, ни за что не подумал бы, что ты не отдаешься этому делу всей душой, – сказал он.

Зажмурившись, я сдержала очередной приступ удушья, подползавший к горлу, и мне показалось, будто я опять умираю.

– Иван…

– Не говори мне ничего. Мы победим, – прошептал он мне на ухо. – И не болтай всякой чепухи насчет того, что ты неудачница. Я не каждый раз выигрываю. Никто каждый раз не выигрывает. И, да, это тяжело, но только трус говорит подобные вещи. Трус сдается, и только поэтому такого рода утверждения становятся правдой. Ты лузер только в том случае, если ты сдаешься. Разве ты трусишь теперь? После всего? После всех переломов и падений ты отступишься?

Я ничего не сказала.

– Ты сдаешься, Фрикаделька? – спросил он, прижимая меня к себе.

Я промолчала.

– Есть девушки, которые бросают спорт сразу после того, как завоевывают золотую медаль, потому что боятся после этого потерпеть неудачу. Ты говоришь, что никто не помнит, кто занял второе место, но никто не помнит девушек, победивших однажды, а потом исчезнувших навсегда. Девушка, которую я знаю, та Джесмин, которую я знаю, ни черта не боится. Она не сдается, и именно эту девушку запомнят люди. Ту, которая выходит на лед раз за разом. Ты должна победить сейчас, да и потом постараешься побеждать. Такова та девушка, которую я знаю. Та самая, которая стала моей партнершей. Та самая, которую я считаю самой лучшей – и ты больше никогда не проси меня повторить это, потому что я не стану. Я не знаю, что у тебя случилось, но что бы это ни было, ты должна идти вперед. Ты должна помнить о том, на что ты способна. Помнить о том, что ты из себя представляешь. Ты должна доказать, что каждая твоя жертва не напрасна. Каждый цент потрачен не впустую. Ты понимаешь меня?

Понять его?

– Просто отпусти меня, – прохрипела я. – Пожалуйста. – Пожалуйста. Пожалуйста. Из моих-то уст. Господи Иисусе.

Он не отпустил. Разумеется, не отпустил.

– Ты понимаешь меня?

Опустив подбородок, я закрыла рот, внутри у меня все горело, я изнемогала.

Я почувствовала дыхание Ивана у своего уха, и он сжал меня в объятиях помимо моей воли, но теперь мне не захотелось вырываться.

– Джесмин, ты не была и не будешь лузером. – Что-то, вероятно, его подбородок, коснулось моего уха, потому что оно было колючим. – Ни много лет тому назад, ни на прошлой неделе, ни сегодня, ни завтра. Никогда. Победа – это еще не все.

Я фыркнула, не сдержавшись. Ему легко так говорить. Так думать.

И, как обычно, Иван понял, о чем я думаю, потому что он сказал:

– Самые несчастливые моменты в своей жизни я пережил после больших побед. Твои родственники любят тебя. Все, чего они хотят, это чтобы ты была счастлива.

– Я это знаю, – прошептала я, ненавидя себя за то, что мой голос звучит так слабо, но я была не в силах ничего изменить.

Я была несчастна. Еще несчастнее, чем после ухода Пола. Еще несчастнее, чем, возможно, после того, как поняла, что мой отец бросил нас.

– Мы с тобой рассчитаемся с ними. Понимаешь меня?

Из моей груди чуть было не вырвалось рыдание, но я сдержалась и подавила его. Загнав его очень глубоко, рискуя лишить его возможности когда-нибудь вернуться. Потому что этого было достаточно. Это было слишком.

И я чувствовала себя несчастной.

– В тот вечер, когда я ужинал у тебя дома, второе, что сказала мне твоя мама, было вот что: «я могу сделать так, что все будет похоже на автомобильную аварию», – пробормотал он, и я замерла. – Когда я уходил в тот вечер, муж твоего брата сказал мне, что ты ему – как младшая сестра и что он надеется, что я буду обращаться с тобой с тем же уважением, с каким я обращался бы со своей младшей сестрой. А твоя сестра Руби невзначай прошептала мне, что ее муж десять лет прослужил в армии. Я думаю, что это была угроза с ее стороны.