От Лукова с любовью - читать онлайн книгу. Автор: Мариана Запата cтр.№ 114

Он шлепнул тыльной стороной руки по моей ноге, а я шлепнула его в ответ.

Мне не нужно, чтобы мой отец любил меня, убеждала я себя. Не нужно. Я буду делать то, что всегда хотела делать – для себя самой. Для мамы. Для Себастьяна, Тэйли, Джоджо и Рубис. Я сделала бы это.

– Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо? – спросил Иван, когда мы заняли исходную позицию.

Я кивнула ему, думая, что буду стараться также и для Ивана.

– Точно? – спросил он.

Я опять кивнула. Все будет отлично… а если нет, я бы приложила все усилия. Я знала, что отдаюсь этому спорту всей душой, и не все на такое способны.

Судя по выражению лица Ивана, он не до конца верил мне, но кивнул в ответ. Я не думала о комбинации, которую мы собирались сделать – два прыжка в три оборота каждый, спина к спине.

Со мной все должно было быть в порядке. Я не позволила бы себе схалтурить, тем более как раз перед началом сезона.

Мы стартовали с одного и того же места под музыку за несколько секунд до двух прыжков, так что у наc было как раз достаточно времени, чтобы разогнаться и совершить прыжок.

Первый тройной тулуп мы исполнили как нельзя лучше. Сохраняя равновесие и на хорошей скорости, и боковым зрением я видела Ивана именно в той точке, где ему нужно было быть. Все должно было быть прекрасно. Я была рождена для этого спорта. Упершись в лед носком конька, чтобы начать второй тройной тулуп из нашей комбинации прыжков, я твердо поставила противоположный конек на лед и взвилась вверх, начав следующий прыжок.

Но я была несобранной. Недостаточно собранной. Я была слишком самонадеянной, уверяя себя в том, что могу сделать эту фигню с закрытыми глазами.

Именно тогда все пошло не так. Я потеряла равновесие… я слишком завалилась налево… не развила необходимую скорость, думая, что я сильная и все будет прекрасно – но это было не так. И в тот момент, когда я поняла, что что-то пошло не так, я попыталась исправить положение.

Но я слишком долго ждала, пытаясь собраться и приземлиться на ногу вместо того, чтобы удариться о лед.

Я почувствовала это.

В тот момент, когда лезвие моего конька царапнуло лед, я поняла, что лопухнулась.

Я знала, что приземление пройдет плохо.

Но узнать, насколько плохо, у меня не было никакой возможности. До тех пор, пока меня не потянуло вниз, и тогда я поняла, как я напортачила, как я все испортила, как отклонилось от линии центра мое тело. Позже я смогу посмотреть отснятый материал и пойму, что это был полнейший облом. Моя нога стояла неправильно, меня занесло в противоположную сторону, а лодыжка держалась изо всех сил, но не смогла сделать невозможного.

Я почувствовала, что нога отказывает слушаться меня. Я ощутила, что мое тело пытается компенсировать эту слабость, но ударилась о лед, потому что долбанулась, мать твою. Мать твою. Мать твою. Мать твою.

Я не чувствовала боли до тех пор, пока не села задницей на лед, схватившись за ногу выше лодыжки, над кожаным ботинком. Мое тело выбросило столько адреналина, что я была в шоке. Но я поняла, поняла, черт возьми, что что-то не так, сидя на льду и слыша приглушенную музыку, когда мою лодыжку пронзила страшная, страшная боль.

Уголком глаза я видела, где остановился Иван сразу после приземления, вероятно, собираясь выполнить следующую комбинацию движений, прежде чем заметил, что меня рядом с ним нет. Как предположительно должно было быть всегда.

Мысленно я могла представить себе его лицо в тот момент, когда он понял, что меня нет рядом, как на тысяче тренировках до этого. Я могла представить его лицо, когда он понял, что я все испортила. Я могла представить себе, как он оглядывается на меня, задаваясь вопросом, какого черта я не подъезжаю к нему, как делала обычно, когда прыжок не удавался и я не могла удержаться при приземлении.

Но я упала.

Боль не затуманила мой рассудок, но я поняла, что что-то не так.

Я поняла, что что-то не так, и поняла, что мне нужно встать, потому что нам предстояло еще много работы. Мы должны были работать, чтобы откатать программу без сучка без задоринки. Мы должны были сделать все идеально.

Мне нужно было встать.

Вставай, Джесмин. Вставай. Вставай, вставай, вставай, вставай. Сделай вдох и встань. Заканчивай.

Все еще хватаясь за лодыжку, подгоняемая этим внутренним голосом, я попробовала перевернуться на другое колено, чтобы подняться. Я должна была подняться. Нам посоветовали поработать в тренажерном зале. Чтобы правильнее ставить пальцы.

Я могла это сделать. Я могла подняться. За то время, пока я занималась фигурным катанием, у меня было немало ушибов, микротрещин и незначительных растяжений связок.

Поэтому я перевернулась на колено, пытаясь прислушаться к музыке и понять, где мы, чтобы догнать. Но как только я встала на колено и начала поднимать ногу, на которую я неудачно приземлилась, меня пронзила такая боль, какую я редко испытывала за свою жизнь.

Я открыла рот… и не смогла произнести ни звука.

Я не понимала, что у меня отказали руки до тех пор, пока мое лицо не коснулось льда и рядом со мной не послышались ужасные крики, и следующее, что я поняла, это что кто-то дотрагивается до моего плеча, переворачивая меня на спину. А потом я увидела стоявшего рядом со мной на коленях Ивана с бледным и почему-то в то же время покрасневшим лицом. У него были огромные глаза. Думаю, я запомню их навсегда.

Я не смогла встать. Я не могу подняться.

А моя лодыжка…

– Господи Иисусе, Джесмин, ляг же, твою мать, на спину! – закричал Иван мне в лицо, подсовывая что-то мне под плечи, прижимаясь при этом грудью к моему плечу, когда я с запозданием осознала, что музыка все еще продолжает играть. Мы катались под музыку из фильма «Ван Хельсинг» ^[37]. Я была очень взволнованна, хотя изображала спокойствие. Я испытала такое облегчение от того, что Иван выбрал именно эту музыку. Я наговорила ему какую-то чепуху насчет нее, но только потому, что всегда вела себя с ним так.

– Не пытайся встать! – снова крикнул мужчина рядом со мной, его голос звучал хрипло, лицо было… безумным.

– Дай я попробую, – сумела пробормотать я. Мне казалось, что мой мозг работает как будто с тридцатисекундной задержкой между мыслью и озвучиванием того, что он на самом деле хочет сказать. Я попыталась перевернуться, я попробовала пошевелить ногой, но боль…

– Прекрати, черт побери, прекрати, – рявкнул он на меня, опуская левую руку мне на коленную чашечку и проводя ею по бедру.

Его рука дрожала. Почему дрожала его рука?

Я не смогла встать. Я не смогла встать.