Пруст и кальмар. Нейробиология чтения - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Вулф cтр.№ 14

Мы знаем, что это лингвистическое открытие было сделано в раннем египетском письме, потому что оно начало использовать небольшую группу символов, которые могли обозначать согласные устного египетского языка. Как пишет Питер Дэниэлс, в истории письма это было чудом – рождение «частичного алфавита для согласных» [38]. Эта новая группа символов, используемая египтянами, обозначила самые ранние проблески того, что позднее стало третьим когнитивным прорывом в истории письма: системы письма, основанной на внутренней, опирающейся на звук структуры слов. Но как Моисей не мог бы жить на Земле обетованной, так и сами египтяне никогда в полном объеме не использовали этот предвестник алфавита. По культурным, политическим и религиозным причинам иероглифическая система так и не развилась в более эффективном направлении, несмотря на возможности, которые ей дал частичный алфавит. С примерно 700 стандартных знаков среднеегипетского периода количество египетских иероглифов за следующее тысячелетие выросло до нескольких тысяч [39]. Некоторые из этих иероглифов обросли слой за слоем зашифрованными религиозными значениями, которые могли выучить все меньше и меньше людей. Эти изменения означали, что понимание иероглифов становилось более, а не менее концептуально требовательным, постепенно становилось доступным все меньшему количеству читателей.

От миллионов китайских читателей, которые ежедневно овладевают беглым чтением, также используя тысячи символов, мы знаем, что закат и упадок египетской системы письма нельзя объяснить лишь количественными требованиями к зрительной памяти. К 1-му тысячелетию до нашей эры, для того чтобы справиться с зашифрованными значениями, мозг египетского писца, возможно, нуждался в значительно большей активации коры головного мозга и когнитивных ресурсов, чем требовалось для большинства других систем письма на протяжении всей истории. Парадоксальным образом египетская частичная система согласных (которая, возможно, возникла именно из-за сложности иероглифов) может оказаться важнейшим вкладом в эволюцию алфавита в ранней истории систем письма.

«Кости дракона», черепашьи панцири и узлы: необычные знаки других ранних систем письма

Очень разные истории египетской и шумерской систем письма не отвечают на вопрос, было ли письмо изобретено отдельно каждой культурой. Накопленные во всем мире данные дают основания заключить, что письмо изобреталось по меньшей мере три раза в конце 4-го тысячелетия до нашей эры и еще три раза в разных частях света в более поздние периоды [40]. В дополнение к египетской и шумерской системам письмо народов долины Инда возникло из знаков гончарных дел мастеров около 3300 года до нашей эры и развилось в единую систему около 2500 года до нашей эры. Этот шрифт не расшифрован до сих пор и все еще не поддается героическим попыткам взломать его код [41].

Первая из более поздних систем письма появилась на Крите во 2-м тысячелетии до нашей эры. Предположительно она возникла под египетским влиянием и включала пиктографические символы, критский иероглифический шрифт под названием «линейное письмо А» и знаменитое «линейное письмо Б» (см. главу 3 о греческой системе письма) [42]. Очень своеобразная, богатая словесно-слоговая система, первоначально созданная сапотеками, использовалась ими, майя и ольмеками по всей Мезоамерике. Десятилетиями потрясающая система письма майя, подобно греческому «линейному письму Б», не поддавалась попыткам ее расшифровать. Затем советский ученый, который практически не имел доступа к нужным материалам, взломал казавшийся невскрываемым код [43]. Малоизвестная история прорыва Юрия Валентиновича Кноросова, которая очень детально изложена Майклом Коу в книге «Взламывая код майя» (Breaking the Mayan Code), является одним из захватывающих интеллектуальных детективов XX века. Кноросов догадался, что майя применяли лингвистические принципы, такие как фонетические и семантические маркеры, похожие на те, которыми пользовались шумеры и египтяне, но больше напоминающие то, как японцы комбинировали свои типы систем, логографическую и слоговую.

Еще одна величайшая загадка Мезоамерики, однако, все еще не разрешена. Недавно Гэри Уртон, антрополог из Гарвардского университета, и его коллега, Джеффри Квилтер предложили новый способ понимания красивых загадочных кипу, древних окрашенных нитей и бечевок, формирующих определенные рисунки за счет исключительно сложных систем узелков и подвесок (вернитесь к рис. 2.1 на с. 44) [44]. Уртон удивил лингвистов и специалистов по истории инков гипотезой о том, что 600 или около того кипу, которые еще существуют, представляют нерасшифрованную систему письма инков. Каждый тип узла, каждое его направление и каждый цвет может содержать лингвистическую информацию, так же как каждый узел на еврейском талите (шали). До настоящего времени считалось, что кипу функционировали как счеты, хотя, согласно некоторым записям испанских историков XVI века, инки рассказывали миссионерам, что на них записаны целые культуры (миссионеры быстро сожгли все кипу, какие только могли найти, чтобы лишить инков связи с их богами!). Сегодня Уртон и его коллеги пытаются использовать сохранившиеся кипу для расшифровки того, что вполне может оказаться эквивалентом еще одного сложного древнего письменного языка.

Другую тайну можно обнаружить в древней китайской письменности. Хотя ее начало обычно датируется временем государства Шан, некоторые ученые полагают, что китайская система письма существовала уже значительно раньше. Еще одним примером интуитивной прозорливости можно назвать открытие ранней китайской письменности, представьте себе, в аптечном деле XIX века. В то время люди стремились купить «кости дракона», которые, как утверждали многие, обладали магическими лечебными свойствами, и кто-то заметил систему знаков на старых костях и черепашьих панцирях. Теперь полагают, что на черепашьих панцирях и лопаточных коровьих костях древним китайским шрифтом записывались вопросы божествам. Затем эти панцири разбивались раскаленной кочергой, чтобы получить ответы богов, которые прочитывались в рисунке трещин, появившихся внутри панциря. Полная надпись на пророческой кости содержала вопрос, дату и ответ богов и затем сообщала, что произошло. Например, 3000-летняя запись времени Шан сообщает, что правитель У Дин хотел узнать, станет ли беременность его жены «счастливым событием». Боги ответили, что она будет счастливой, только если жена, Хао, родит в определенные дни. Этого не произошло. Последняя запись подтвердила предсказание богов: «Роды не были счастливым событием. Родилась девочка» [45].

Изысканно оформленные символы, веками спрятанные в черепашьих панцирях, стали подходящей метафорой для множества китайских иероглифов, содержащих в себе целые истории. Как мы уже видели, подобно шумерской письменности китайское письмо представляет собой смешанную словесно-слоговую систему, которая в символах хранит значительную часть своего прошлого. В результате от начинающих читателей она требует развития огромного объема зрительно-пространственной памяти, которая укрепляется посредством записывания этих символов снова и снова.

Однако китайская система письма отличается от других древних систем в нескольких аспектах. Прежде всего, она все еще существует. Эта система – дар прошлого будущему, и она явно почитается своими читателями. Гиш Чжень, известная американская писательница китайского происхождения, во время длительного пребывания в Китае обратила внимание на очень старого человека, который каждый день приходил в парк с длинной палкой [46]. В течение дня он медленно рисовал огромные китайские символы на сухой земле, тщательно вырисовывая каждый. Эти знаки впоследствии уничтожались ветром, но люди в парке успевали ими полюбоваться. Эта сцена отражает, в какой степени китайская орфография представляет собой не только систему коммуникации, но и способ художественного выражения, а также – для этого старца – возможно, еще и выражение духовности.