Будет кровь - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Кинг cтр.№ 28

– Хорошо, – сказала Фелисия. – Я позвонила… просто поболтать.

– Вас понял. – Марти открыл буфет, достал бутылку бурбона, но не стал наливать сразу. Решил дождаться, когда Фели положит трубку, иначе она услышит звук льющейся жидкости и сразу поймет, чем он тут занимается. У жен хорошо развита интуиция; у бывших жен интуиция работает, как высокочувствительный радар.

– Можно, я скажу, что люблю тебя? – спросила она.

– Только если мне можно будет сказать то же самое, – ответил Марти, водя пальцем по этикетке на бутылке бурбона: «Начало времен». Отличная марка, подумал он, в преддверии конца света.

– Я люблю тебя, Марти.

– Я тебя тоже люблю.

Отличный способ завершить разговор, но она не спешила класть трубку.

– Марти?

– Что, милая?

– Мир катится в тартарары, и все, что мы можем сказать: «Это очень хреново». Может, мы катимся в тартарары вместе с ним.

– Может быть, – сказал Марти, – но Чак Кранц выходит на пенсию, так что, наверное, все не так плохо.

– Тридцать девять прекрасных лет, – отозвалась она со смехом.

Он поставил бутылку с молоком на стол.

– Ты тоже видела рекламный щит?

– Нет, я слышала объявление по радио. В той программе на Эн-пи-ар, о которой я говорила.

– Если на Эн-пи-ар стали пускать рекламу, тогда это точно конец света, – сказал Марти. Она опять рассмеялась, и ему было приятно слышать ее смех. – Ты, кстати, не знаешь, почему все так носятся с этим Кранцем? Я видел его фотографию: типичный бухгалтер. И я никогда раньше о нем не слышал.

– Понятия не имею. Мир полон тайн и загадок. Не пей ничего крепкого, Марти. Я знаю, что ты задумал. Возьми лучше пиво.

Он не рассмеялся, но улыбнулся, положив трубку. Радар бывшей жены. Высокочувствительный. Марти убрал «Начало времен» обратно в буфет и достал из холодильника пиво. Поставил вариться сосиски и, пока закипала вода, пошел в кабинет проверить, не очухался ли Интернет.

Интернет, как ни странно, работал, и даже как будто немного шустрее обычного. Марти зашел на «Нетфликс», собираясь за ужином пересмотреть какую-нибудь из серий «Во все тяжкие» или «Прослушки». Подборка рекомендованных для просмотра программ на главной странице не изменилась со вчерашнего вечера (еще недавно эти подборки менялись почти ежедневно), но прежде чем Марти успел решить, кто из злодеев составит ему компанию на сегодняшний вечер, Уолтер Уайт или Стрингер Белл, страница исчезла, и на экране зажглась надпись «ПОИСК СЕТИ» вместе с маленьким вращающимся кружком.

– Твою мать, – сказал он. – Что за хре…

Кружок пропал, и экран снова ожил. Только это была не главная страница «Нетфликса», а все тот же Чарлз Кранц, сидящий за письменным столом, улыбающийся и держащий ручку в руке со шрамом на тыльной стороне кисти. «ЧАРЛЗ КРАНЦ, – было написано сверху, а снизу: – 39 ПРЕКРАСНЫХ ЛЕТ! СПАСИБО, ЧАК!»

– Кто ты такой, Чаки? – спросил Марти вслух. – Что ты за хрен?

А потом, словно его дыхание задуло весь Интернет, как свечку на праздничном торте, картинка исчезла, сменившись надписью: «СОЕДИНЕНИЕ ПРЕРВАНО».

В тот вечер Сеть так и не поднялась. Как и половина Калифорнии (а скоро будет три четверти), Интернет приказал долго жить.

Небо – вот первое, что заметил Марти на следующий день, когда утром выехал из гаража. Когда он в последний раз видел такое чистое, ослепительно-синее небо? Месяц назад? Полтора? В последнее время небо было почти постоянно затянуто тучами, и почти постоянно шел дождь (иногда просто морось, иногда полноценные ливни), а в те редкие дни, когда тучи все-таки расходились, небо заволакивал мутный дым от пожаров на Среднем Западе. Огонь выжег почти всю Айову и почти всю Небраску и теперь наступал на Канзас, гонимый порывистыми штормовыми ветрами.

Вторым, что Марти заметил, выехав из гаража, был сосед Гас Уилфонг, который устало брел по улице со своим гигантским ланчбоксом, стучавшим по его бедру. Гас был в хаки, но при галстуке. Он служил старшим инспектором в городском департаменте жилищно-коммунального хозяйства. И хотя было еще совсем рано, всего лишь четверть восьмого, он уже казался усталым и раздраженным, как это бывает после долгого и нервного рабочего дня. И кстати, почему Гас шел к дому? И почему…

Марти опустил стекло.

– Где твоя машина?

Гас невесело хохотнул.

– Припаркована у тротуара на середине Мэйн-стрит-хилл, вместе с сотней других. – Он шумно выдохнул. – Уф, уже и не помню, когда я в последний раз прошагал три мили. Что, наверное, характеризует меня не с лучшей стороны. Если ты собираешься в школу, дружище, придется ехать в объезд по Одиннадцатому шоссе и давать кругаля по Девятнадцатому. Двадцать миль, не меньше, и наверняка будут пробки. К обеду, может, и доберешься, но я не уверен.

– А что случилось?

– Провал грунта на пересечении Мэйн-стрит и Маркет-стрит. Почти весь перекресток ухнул под землю. Наверное, из-за недавних дождей, но больше из-за плохого обслуживания, я так думаю. Слава богу, это не мой отдел. Там на дне – машин двадцать, если не тридцать, и кое-кто из людей в этих машинах… – Он покачал головой. – Они уже не вернутся.

– Боже, – пробормотал Марти. – Я проезжал там вчера. Вечером стоял в пробке.

– Радуйся, что не сегодня утром. Можно, я посижу у тебя в машине? Буквально минутку. Я что-то выдохся, пока шел, а Дженни меня проводила и опять легла спать. Неохота ее будить, особенно такими новостями.

– Да, конечно, садись.

Гас уселся в машину.

– Все очень плохо, дружище.

– Все очень хреново, – согласился Марти. То же самое он сказал Фелисии вчера. – В общем, улыбаемся и машем.

– Мне что-то не хочется улыбаться, – сказал Гас.

– Думаешь взять сегодня отгул?

Гас поднял руки и хлопнул по крышке лежавшего на коленях ланчбокса.

– Даже не знаю. Может, сделаю пару звонков, вдруг кто-то меня подвезет, но что-то я сомневаюсь.

– Если возьмешь выходной, не планируй смотреть кино на «Нетфликсе» или «Ютьюбе». Интернет снова умер, и мне что-то подсказывает, что уже навсегда.

– Как я понимаю, ты в курсе насчет Калифорнии? – спросил Гас.

– Утром я не включал телевизор. Немного проспал. – Марти помедлил. – Да и не хотелось включать, если честно. Есть какие-то новости?

– Да. Обрушилась вся. – Гас на секунду задумался. – Ну… говорят, двадцать процентов Северной Калифорнии еще держится, что означает, как я понимаю, процентов десять, но все регионы, производящие продовольствие… В общем, их больше нет.

– Это ужасно.

Да, это было ужасно, но вместо ужаса, страха или печали Марти чувствовал только тупое, тоскливое оцепенение.