История нравов. Буржуазный век - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Фукс cтр.№ 71

И уже одно это делает в обществе, где преобладает брак по расчету, адюльтер явлением постоянным и всеобщим.

Сюда необходимо присоединить еще целый ряд других моментов, коренящихся в недрах нашего времени, располагающих то одну, то другую сторону к неверности.

Наиболее важные из них — это огромная трата нервной силы, постоянная гипертрофия нервной системы, неизбежные в эпоху крупнокапиталистической культуры. Гипертрофия нервов побуждает главным образом многих мужчин разряжать ее в половых сношениях, действующих на натянутые нервы отчасти как наркоз, отчасти как возбуждающее средство. В браке они находят только до известной степени удовлетворение этих потребностей и поэтому ищут его вне брака. Впрочем, многие мужчины стараются достигнуть этой цели и в браке, а именно тем, что превращают собственную жену в кокотку, как мы уже выяснили, говоря о сексуальном воспитании. Уже по одной этой причине жена-кокотка ныне во всех странах явление массовое.

Чаще всего встречается, естественно, «кокотка в костюме почтенной супруги» в имущих классах, так как здесь налицо условия, позволяющие жене войти в роль простого объекта наслаждения.

А это как нельзя более подготовляет почву для частой неверности этих женщин, так как жена-кокотка очень скоро, как уже говорилось, становится интимной подругой и других мужчин; недаром же разнообразие — один из существенных пунктов в программе каждой кокотки. Начинается с разнообразия в наслаждении, а отсюда скоро родится сама собой и жажда разнообразить предметы наслаждения.

Внебрачному половому общению женщины способствует в еще большей степени то обстоятельство, что изнуряющее нервы стремление мужчины к приобретению делает его уже в среднем возрасте или совсем неспособным или же малоспособным к отправлению половой функции. Конечно, и раньше существовали мужчины импотентные или преждевременно состарившиеся. Массовым же это явление стало — а таково оно, безусловно, в наше время — только в век электричества, в век капитализма с его лихорадочным темпом жизни.

Достаточно красноречивым комментарием могут служить газетные объявления с их восхвалением всевозможных средств против преждевременного истощения мужчин, как принято деликатно выражаться.

Совершенно естественно, что и в данном случае речь идет главным образом об имущих классах и об интеллигенции. Умственное переутомление подтачивает сексуальность мужчин в гораздо большей степени, чем тяжелый физический труд. Вспомните, какой огромной затраты нервной силы требует в настоящее время торговая деятельность коммерсантов, промышленная деятельность техников, работа чиновников, служащих на почте, железной дороге и т. д. Такие требования никогда не предъявлялись даже отдаленно к отдельной личности, и притом к массе отдельных личностей в эпохи, предшествовавшие развитию крупной индустрии. Не было еще в истории времени, которое требовало бы такой концентрации работы, такой ответственности и, главным образом, такого лихорадочного темпа труда, которое давало бы так мало отдыха, так мало позволяло бы собраться с силами, как эпоха, в которую человечество вступило пятьдесят лет назад.

Раньше человеку в год не приходилось столько работать, как теперь в какие-нибудь два или три месяца, а если такие факты и встречались, то они были не более как чисто индивидуальными явлениями. Что подобное положение вещей толкает женщин этих кругов и слоев, обойденных в удовлетворении своих половых потребностей, постоянно искать удовлетворение во внебрачных связях, понятно само собой и не нуждается в доказательстве. Если же принять во внимание обусловленное экономическим положением этих классов и слоев настроение женщин, то их сильно выраженное стремление вознаградить себя внебрачными связями приобретает уже прямо характер стихийной неизбежности.

Между тем как мужья переутомлены работой, жены решительно ничего не делают. Собственность позволяет им в большинстве случаев вести самый комфортабельный образ жизни. За детьми смотрит прислуга, за хозяйством смотрит прислуга, — словом, все делается наемными, оплачиваемыми людьми. Умственные и физические привычки этих женщин обычно таковы, что превращают их в пассивно наслаждающихся жизнью паразитов, а это, естественно, особенно располагает к половой деятельности.

Одна писательница рисует такой портрет монденки: «У нее одна только цель в жизни: быть красивой и сохранить свою красоту. Спокойствие и удобства помогают ей в этом. Она встает поздно, берет ванну, облекается в идущий к лицу утренний капот и садится пить кофе, когда муж уже давно на службе, а дети — в школе. Появляется парикмахер…»

Так продолжается программа дня. Накопившаяся под влиянием обильной вкусной пищи, спокойной жизни, возбуждения театром, романами и искусством способность к чувственному наслаждению не находит себе противовеса в работе, так как эти женщины лишь изредка являются сотрудницами мужей и все, что они делают, не более как игра, простое времяпрепровождение. В результате если у мужа слишком мало эротического желания, то у жены его слишком много. Из такого ненормального положения нет, естественно, другого выхода, как слишком частая неверность жены и — как уже упомянуто — более чем частая снисходительность мужа. Пусть многие из таких «находящихся в пренебрежении» жен ограничиваются одним только флиртом, пусть есть и такие, которые сохраняют благодаря развитому чувству самообладания, нежной любви или холодному темпераменту физическую верность мужу, — обе эти группы составляют, однако, несомненно, меньшинство.

В средних классах, а также в пролетариате супружеская верность и отдаленно не подвержена таким опасностям. Уже по одной той причине, что здесь, где приходится страшно работать для поддержания жизни, люди в короткое свободное время совершенно отупели и обессилены. Но и в этой среде супружеской верности грозят в настоящее время большие опасности, чем прежде. Обычно как на главную причину этого явления указывают на то, что для этого теперь чаще, чем прежде, представляется удобный случай. Это, конечно, весьма существенная причина. Однако более существенная причина — разрушение капитализмом семейной жизни.

Если два человека бывают вместе всего несколько жалких часов, если один из них, а порою и оба, находятся в эти немногие часы в состоянии крайней истощенности, то их души уже не могут звучать так созвучно, чтобы действовать друг на друга со все новой возбуждающей силой. Сюда присоединяется еще то обстоятельство, что в рабочей среде, где расчет при вступлении в брак играет сравнительно небольшую роль, его место так же часто занимает мимолетное половое возбуждение, сопровождаемое, конечно, вышеупомянутым категорическим императивом, побуждающим рабочего вступать в брак. А половое возбуждение, не соединенное ни с какими сильными душевными переживаниями, очень скоро испаряется, а «привычка», часто у многих появляющаяся, служит лишь жалкой и недостаточной заменой. Это последнее замечание касается не только брака в пролетарской и мелкобуржуазной среде, но и вообще всякого брака. В среде мелкой буржуазии и пролетариата обоюдное равнодушие представляет потому более опасное явление, что здесь ни мужчина, ни женщина не в состоянии сделать из половой любви нечто большее, чем простой животный акт.