История нравов. Буржуазный век - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Фукс cтр.№ 63

Все смотрели на Христину Вульпиус сверху вниз, ее считали просто наложницей поэта и мирились с ней лишь как с капризом Гёте. Даже Шиллер не сумел возвыситься до более независимого отношения к этой великолепной женщине. Перелистайте переписку обоих великих людей, и вы увидите, как старательно избегает Шиллер упоминаний о Христине Вульпиус. Почти никогда он не кланяется ей в своих письмах, хотя Гёте со своей стороны просит Шиллера в каждом письме передать привет его — ничем не выдающейся — жене.

Но и в более крупных городах подобные свободные браки долго оставались единичными исключениями, несмотря на восторженное их прославление такими людьми, как Гёте, Шелли, Шлегель, Рахель фон Варнгаген, Доротея Шлегель и т. д. И это понятно. Всегда наиболее возвышенные идеи разбиваются о грубую логику фактов. Эти факты в данном случае — выстраивающийся на частной собственности буржуазный общественный порядок, и в особенности бесправное положение детей, происшедших от такого так называемого свободного брака. Никакой свободный союз не может обойти или заменить собой юридических последствий буржуазного брака. А так как верховная нравственная обязанность родителей состоит в том, чтобы облегчить детям их жизненный путь, и прежде всего в том, чтобы оградить их от опасностей, коренящихся исключительно во взаимных отношениях самих родителей, опасностей, которых родители могли бы избежать, то законный брак есть неизбежная уступка существующему порядку вещей.

Поэтому только более высокая форма общественного развития сделает свободную любовь как более нравственную форму общения двух людей, достигших половой зрелости, возможностью для всех.

Совершенно неправильно видеть, как это часто делается, осуществление идеала свободной любви в любовных связях так называемой богемы. Это возражение имеет в виду как опоэтизированную Анри Мюрже в своих «Сценах из жизни богемы» любовь богемы, так и любовные связи, прославленные в 1880-х годах преемниками этого поколения, как якобы протест против принудительного буржуазного брака. Конечно, в эпоху Мюрже, как и в 80-х гг., были свободные браки, носившие идеальный характер и заслуживающие только похвалы. Есть такие браки и в наше время. И все-таки это только редкие исключения. В большинстве случаев любовные связи богемы не более как временные, представляющие для известных слоев интеллигенции и художников самую удобную и привлекательную форму добрачного удовлетворения половой потребности. И это вполне соответствует общественному положению этих слоев. Обычно для них жизнь богемы только переходная стадия, которой можно, правда, несколько лет восхищаться, но с которой каждый надеется рано или поздно покончить. Любовные связи богемы приспособлены именно к этим особым условиям жизни.

Если подобные любовные связи всегда прославляются людьми, пока они сами их поддерживают, то это вполне естественно. Характеру молодежи как нельзя более соответствует стремление как превращать необходимость в добродетель, так и пропагандировать такие социальные формы, которые кажутся протестом против старины. Ибо молодежь хочет быть прежде всего пионером новых отношений.

Восхваляя то или другое положение вещей, люди, кроме того, повышают связанное с ним чувство счастья. Повесть Отто Юлиуса Бирбаума «История юной прачки» о связи мюнхенского студента-юриста с миловидной прачкой может служить характерной иллюстрацией современных любовных связей богемы. Добродушный юморист Бирбаум приводит, конечно, связь своих героев к благополучному концу.

В жизни же подобные свободные браки кончаются обычно не примирительным аккордом, а гораздо чаще трагедией. Если заинтересованные продолжают свою связь, то часто она, когда-то столь веселая и беззаботная, становится для обеих сторон тяжелой пожизненной мукой: ибо он сошелся с ней только потому, что у нее было молодое тело, а она только потому, что он был так агрессивен, но молодое тело покрылось в один прекрасный день морщинами старости, а бурный юноша «остепенился». Вместе с этим исчезло и то, что когда-то сглаживало между ними классовое расстояние. Что же касается стремления развивать такую жену, то это дело в большинстве случаев нелегкое. Не следует упускать из виду, что в девяти из десяти случаев речь идет в таких любовных связях богемы о связи девушки из низшего класса с мужчиной из буржуазии или по меньшей мере из средних слоев, а не о свободных союзах между сыновьями и дочерьми буржуазии или вообще одного и того же класса.

Когда же он и она в конце концов расходятся, то последствием такого расхождения для женщины обычно бывает трагедия. Сколько женских самоубийств, сколько детоубийств, сколько новых проституток являются оборотной стороной этого «идеала». А такое расхождение рано или поздно неизбежно. Так как мир богемы для интеллигента обычно только переходный момент, о котором заранее знают, что он кончится, то мужчина — или большая их часть — становится в один прекрасный день «благоразумен». Это обычно тот день, когда он выходит в люди. Тогда он вдруг забывает и свое прошлое, и своих прежних товарищей, и свою недавнюю любовницу. В этом и заключается то, что он стал «благоразумен». Между тем как мужчина примиряется со своей весьма сносной судьбой в объятиях законной жены, дочери из хорошей, а обыкновенно также и богатой семьи, женщина, цветущей юностью которой он насладился, может говорить о счастье, если скудный остаток ее любви привлечет какого-нибудь ремесленника или рабочего.

Так кончается повесть Бирбаума. И, однако, такой исход, повторяем, еще поистине счастливый случай. Гораздо чаще веселая шалунья-гризетка из беззаботной студенческой мансарды или из жизнерадостной кельи художника кончает очень плачевно, и притом одинаково плачевно, будет ли она стареющей девой за несколько копеек шить до изнеможения или же жить в поддельном блеске меблированных комнат для гулящих девиц.

Вернемся еще раз к свободным связям в среде фабричного пролетариата. В начале этой главы было указано, что если в буржуазный век восторжествовал брак по расчету, то исключение составляет только брак в рабочем классе. Там же было нами подчеркнуто, однако, что многие тысячи рабочих вступают в брак только потому, что хозяйство вдвоем дешевле двух отдельных хозяйств. Стало быть, и здесь перед нами как будто тот же брак по расчету. И, однако, такой вывод правилен только отчасти и только с виду. На самом же деле здесь гораздо чаще идет речь о вынужденной уступке буржуазному обществу в интересах ожидаемых детей, об уступке, которая в рабочей среде делается тем охотнее, что гражданская форма бракосочетания отличается такой простотой. Другими словами: такие браки все же до известной степени представляют собой свободную любовь, соединенную с чувством ответственности перед потомством. Известный берлинский знаток полового вопроса Альфред Блашко совершенно правильно замечает в своей ценной книге «Проституция в XIX веке»: «Свободная любовь никогда не считалась позором среди пролетариата. Там, где нет собственности, для которой нужен законный наследник, там, где людей влечет друг к другу голос сердца, никогда особенно не дорожили благословением церкви. И если бы не была так проста гражданская форма бракосочетания, если бы незаконным матерям и детям не чинились такие затруднения, кто знает, современный пролетариат, быть может, давно уже упразднил бы брак!»