Не наше дело - читать онлайн книгу. Автор: Александр Горский cтр.№ 40

Не понимая, что происходит, конунг обернулся. Изумление на его лице сменилось гневом. Направленное в его сторону оружие не произвело на Готфрида никакого впечатления. Положив ладонь на рукоять меча, он двинулся к Зиверсу.

— Еще шаг, конунг, и я выстрелю! — выкрикнул Зиверс, прицеливаясь.

— Не посмеешь.

Рука медленно потянула за рукоятку меча. Лезвие вышло из ножен меньше чем наполовину, когда выстрел оглушил всех в зале. Конунг упал, схватившись за ногу.

— Уходим, быстро. — Зиверс с силой дернул остолбеневшего Ларсена за одежду. — Если кто еще шевельнется, стрелять буду сразу в лоб! — крикнул он замершим в растерянности членам совета.

Четверо чужестранцев, пятясь, выскочили из зала совета, их никто не преследовал. Совсем скоро с улицы послышался рев моторов, который постепенно стал затихать. Незваные гости покинули город. Все бросились к Готфриду. Множество рук одновременно подхватило конунга и перенесло на широкую скамью. Кто-то подложил подушку ему под голову. Выхватив нож, Свен решительно разрезал окровавленную штанину. Один из появившихся в зале стражников принес кувшин с водой. Свен осторожно промыл рану.

— Все не так плохо, — наклонившись, он разглядывал окровавленную ногу Готфрида. — Эта штука, как же она называется?

— Пуля, — простонал Готфрид, — она называется пуля.

— Точно, пуля, — еще больше обрадовался Свен, — только скользнула по краю бедра, ободрав кожу. Тебе повезло, что чужак промахнулся.

— Он не промахнулся. — Готфрид наблюдал, как Свен ловко перетягивает его рану. — Ты же был с нами, когда этот Зиверс показывал нам, как работает его оружие. Он бы подстрелил меня и со ста шагов. Он не хотел большой крови, он хотел уйти.

— О боги, Готфрид! — в негодовании воскликнул Ульрих. — Они чуть не убили тебя, а ты все еще играешь в великодушие.

— Был бы здесь Торбьорн, он бы не дал им уйти так просто, — неожиданно произнес кто-то.

Словно в ответ на эти слова в зале появилась гигантская фигура начальника стражи, вслед за ним вбежала Фрея.

— Где он? — Два голоса, мужской и женский, слились в один.

— Да здесь я, — прокряхтел конунг, пытаясь подняться.

Фрея подбежала к нему и, обхватив его лохматую голову руками, начала осыпать ее поцелуями.

— Тебя, Готфрид, даже ненадолго нельзя одного оставить, — пробурчал Торбьорн.

— Вот и не оставляй, — Готфрид наконец уселся на лавку, обнимая Фрею, — место начальника стражи рядом со своим конунгом.

— Это я уже понял, — примирительно развел руками Торбьорн, — без меня у вас тут непонятно что творится.

— Это ты верно заметил, Торбьорн, — голос Ладвика прозвучал настолько неожиданно, что все замерли, — творится непонятно что. И что печально, непонятно, почему это творится. Да, Готфрид?

Ладвик подошел ближе к конунгу, увидев перевязанную ногу, осуждающе покачал головой:

— Столько смелых мужчин с мечами не смогли защитить своего конунга. Это грустно. Но кто объяснит мне, почему чужеземец напал на Торбьорна?

— Я знаю почему. — Фрея вскочила с места, все мгновенно к ней обернулись, ее лицо пылало от гнева и возмущения. — Я знаю, это они убили Алрика.

— Рассказывай, — потребовал Готфрид.

* * *

Когда я появился перед воротами базы, изумленный охранник несколько секунд разглядывал меня, словно сомневаясь, стоит ли открывать калитку, но затем к нему вернулось арийское самообладание.

— Как вы выбрались? — поинтересовался он, запуская меня на территорию.

— Так здесь открыто было, — я пожал плечами, — гулял себе да и вышел.

— Далеко гуляли? — Охранник смотрел на меня с явным недоверием.

— Только здесь по острову, больше нигде, — не соврал я.

Немец мрачно кивнул:

— Вы явно лжете. Калитка не могла быть открыта.

Я пожал плечами:

— Ну как-то так вышло.

— Хорошо, приедет Зиверс, я думаю вам будет, о чем поговорить.

— А он что, уехал? — Я как мог изобразил изумление. — Когда вернется?

Охранник посмотрел куда-то мне за спину.

— Уже возвращается.

Я обернулся. Действительно, по тропе, петляющей по склону, ползли две темные точки. Зиверс со товарищи уже возвращались. Быстро они, однако, обернулись!

— Ну и славненько, — я вновь повернулся к охраннику, — буду ждать его у себя в комнате.

Охранник все так же мрачно вновь кивнул мне.

Однако к себе я не пошел, а направился прямиком к Гартману. Сидевшая на посту медсестра, к моему удивлению, без возражений пропустила меня.

— Ну наконец-то! — Изголовье кровати было приподнято, и профессор полулежа читал книгу. — Принес?

Я вспомнил, что забыл про коньяк.

— Чуть позже, имейте терпение, — я бросил взгляд на обложку книги, — решили Дюма осилить? Я, помнится, мушкетеров в первом классе читал.

— Я тоже, — Гартман закрыл книгу, — но люблю, знаешь ли, перечитать на отдыхе, такой он все же красавчик был.

— Это вы сейчас о Портосе? — осторожно уточнил я.

— Ну при чем тут Портос, — обиженно протянул Юрий Иосифович, — я говорю про Ришелье. Вот это была фигура, не то что нынешние балаболы. Ты, кстати, чего пришел?

— Да я посоветоваться хотел, — почесал я затылок, — я тут, похоже, накосячил малость.

— Обычно советуются до того, как что-то сделать, — нравоучительно изрек Гартман, — после есть смысл советоваться разве что с адвокатом.

— Ну, считайте, я к вам как к адвокату и пришел, больше все равно не к кому.

Я придвинул стул к кровати и уселся рядом с профессором.

— Я случайно, честное слово, случайно рассказал Фрее про Дитриха.

— Господи, за что ты послал со мной этого идиота? — простонал Гартман, обращаясь к капельнице.

— Но она обещала ничего не говорить отцу.

— Ну, тогда ладно. — Гартман на пару секунд закрыл глаза, а затем вдруг уставился на меня. — Ты точно идиот. Ты что, действительно считаешь, что можно верить девчонке?

— Почему бы и нет? — Я старался держаться увереннее, чем был на самом деле. — Во-первых, она в меня влюблена, а во-вторых…

— О, так у тебя много аргументов! — фыркнул профессор.

— А во-вторых, она пообещала молчать до завтра. На один день, если ничего экстренного не случится, и у девчонки терпения хватит.

— Надеюсь, — буркнул профессор, — если только она не подцепила от тебя словесное недержание. Оно же передается половым путем?

С видом оскорблённой невинности я скрестил руки на груди и гордо молчал.