Путь искупления - читать онлайн книгу. Автор: Джон Харт cтр.№ 41

– А к чему все эти вопросы, Чарли?

– Был однажды один салага… – Переход без всяких предисловий, словно они все время только и толковали о салагах. – Должно быть, лет двадцать пять назад, еще до тебя. Вполне нормальный парень, но мямля. Все тебе «извините», да «простите», да «будьте добры»… Поспеваешь за мной? Не коп. Не уличный. В общем, этот бедолага как-то раз вошел не в ту дверь не в той части города и вдруг понял, что на груди у него сидят два торчка, а к шее ему приставлена «розочка» из разбитой бутылки. Они собирались распанахать ему горло, кончить прямо на месте.

– А потом в эту дверь вошел ты и спас ему жизнь. Тогда ты впервые в жизни застрелил человека. Я уже слышала эту историю.

– Молодец, возьми с полки пирожок. А ты помнишь, как звали того салагу, которого я спас?

– Угу. Вроде как Мэттью… – Элизабет опустила взгляд. – Блин.

– Так закончи.

Она помотала головой.

– Ну давай же, Лиз! Я дал тебе с полки пирожок. Мэттью… как его бишь там?

– Мэттью Мэтни.

– Мораль сей басни такова: человек вроде Мэтни чувствует куда бо́льшую преданность по отношению к человеку, спасшему ему жизнь, чем к какой-то пятидесятилетней версии юного долбозвона, которому он как-то по малолетке случайно шмальнул в ляжку, охотясь на птичек. Ты что, действительно думала, что я ничего не узнаю?

– А Дайер знает?

– Блин, вот уж нет! Да он спалил бы это место до основания и тебя туда засунул бы! Нет уж, промежду вами в этой истории покамест только один я.

– Тогда почему ты меня за это отчитываешь?

– Да потому что чудесным завтрашним утречком на этой улице будет по самые помидоры всяких съемочных групп даже из такой дали, как Вашингтон и Атланта! А к вечеру это станет самой горячей новостью от побережья до побережья. Сама прикинь: у нас тут женщина, закутанная в саван, бывший коп-убийца, подстреленный мальчишка и развалины церкви – прямо как из какого-нибудь, блин, готического шедевра! Да достаточно одни картинки показать, чтобы это стало национальным достоянием! Ты хочешь, чтобы тебя засосало в эту историю? И это сейчас, когда прокурор хочет прищучить тебя за двойное убийство?

– Кто посадил Эдриена в изолятор?

– А это имеет к чему-то отношение?

– У него клаустрофобия. Так это Дайер распорядился?

– Черт побери, Лиз! Может, еще о бродячих собаках позаботишься?

– Он не собака.

– Еще какая собака! Зэк. Бедненький одинокий арестант. А зэки все горазды на жалость давить.

– Слышала уже. Просто…

– Просто он изранен и одинок, ты это хочешь сказать? А ты не думаешь, что ему отлично известно, в чем твоя главная слабость?

Бекетт вдруг словно разом смирился, раздражения как не бывало.

– Дай-ка руку. – Не дожидаясь реакции, он ухватил ее за кисть, а потом зубами сорвал колпачок с авторучки. – Я хочу, чтобы ты позвонила вот по этому номеру. – Написал номер на тыльной стороне ее руки. – Только давай сначала я сам ему позвоню. Предупрежу, чтобы ждал твоего звонка.

– Кому?

– Начальнику тюрьмы. Позвони ему первым делом прямо с утра.

– Зачем?

– Потому что ты заблудилась в пустыне, Лиз. Потому что тебе нужно найти выход, и потому что ты просто не поверишь тому, что он тебе расскажет.

Оставив своего напарника стоять на улице, Элизабет села за руль и ехала к востоку, пока дорога не перевалила через высокий горный хребет, а солнечный диск не начал понемногу расплющиваться об изломанную линию горизонта. Эдриен либо врал, либо нет, и в голову Элизабет приходило только одно место, где можно было найти ответ на этот мучивший ее вопрос. Так что, выехав по двухполосному шоссе за пределы города, через десять минут она свернула на длинную темную частную дорожку большого, площадью в пятьсот акров ^[19] поместья, с одной стороны ограниченного рекой – в месте, где та, пенясь белыми бурунами, быстро неслась под длинным обрывом. Разросшиеся и бесформенные декоративные кусты скребли по бокам машины, когда Элизабет осторожно въезжала на территорию участка. Ветви деревьев низко нависали над головой, а потом дорога уперлась в тупик, и Элизабет выбралась из автомобиля. Дом массивной глыбой громоздился под тускнеющим небом, и она сразу ощутила его историю, едва только шагнула на крыльцо. Однажды здесь провел ночь сам Джордж Вашингтон. Равно как и Даниэль Бун ^[20], и с полдюжины губернаторов. Нынешний обитатель древнего домины – впрочем, личность некогда не менее прославленная – вышел к дверям в поплиновом костюме, вид у которого был такой, будто прямо в нем спали. Он был небрит, лицо смутно вырисовывалось в вечернем полумраке под облачком тонких седых волос, которые разметались в разные стороны, когда он открыл дверь. Хозяин явно похудел с тех пор, как они последний раз виделись, будто стал ниже ростом и выглядел более хрупким, совсем древним.

– Элизабет Блэк? – Поначалу он смутился, но тут же расцвел в улыбке. – Господи, сто лет, сто зим! – Неловко стиснул ее за плечи, взял за руку. – Давай заходи, выпей стаканчик. А то и два. – Ясные глаза радостно сверкнули. – Элизабет Блэк!

– Плакса Джонс!

– Ну давай же, заходи!

Развернувшись, он поспешил в дом и, бормоча извинения, кинулся убирать разбросанные повсюду газеты и юридические справочники. Звякнуло стекло, когда пустые бутылки и хрустальные стаканы исчезли в кухне. Элизабет прошлась по комнате, с любопытством разглядывая величественную старинную мебель, замысловатые антикварные трости, писанные маслом картины и пыльные пистолеты. Когда старик вернулся, рубашка у него была застегнута до самого горла, а волосы тщательно расчесаны – достаточно влажные, чтобы не разлетаться во все стороны при малейшем движении.

– Итак… – Он распахнул дверцы шкафчика, скрывающего мини-бар с разнокалиберными бутылками. – Насколько я могу припомнить, против бурбона ты никогда не возражала.

– Водку со льдом, если не трудно.

– Водку со льдом… – Его рука зависла над шеренгой бутылок. – «Бельведер» ^[21]?

– То, что надо.

Элизабет посмотрела, как он наливает ей водку, кладет лед, а потом смешивает себе старый добрый «Олд фэшн» ^[22]. Фэрклот Джонс был адвокатом на пенсии. Он поднялся буквально из ничего, работал выходными и ночами, чтобы окончить юридическую школу, и в результате стал – вполне вероятно – лучшим адвокатом защиты, когда-либо виданным на территории штата Северная Каролина. За пятьдесят лет практики, за десятилетия разнообразных судебных дел, включая обвинения в убийстве, насилии и предательстве, он лишь раз пустил слезу в суде – в тот день, когда облаченный в черную мантию судья привел его к присяге, а потом разочарованно нахмурился и поинтересовался, с чего это он так робко прячет покрасневшие глаза и весь дрожит. Когда Фэрклот объяснил, что им «движет величие момента», судья поинтересовался, не будет ли он так добр впредь оставлять свою сущность малолетнего плаксы с не просохшими от молока губами где-нибудь за пределами стен храма правосудия.