Коктейль со Смертью - читать онлайн книгу. Автор: Мария Эрнестам cтр.№ 42

Я вжалась в сиденье, молясь, чтобы она меня не заметила. Слава богу, в трамвае хватало свободных мест, и Аннетт села в середине. Алкаш, который приставал ко мне, тут же пристроился рядом с ней.

— Слушай, женщины говорят, что размер не имеет значения… — донеслось до меня.

Я почувствовала удовлетворение. Теперь ей так же паршиво, как было мне несколько минут назад. Куда подевалась моя женская солидарность? На смену ей, видимо, пришла ненависть. Потому что мне стало жарко и я вспотела, несмотря на прохладную погоду. Щеки пылали, мне стало трудно дышать. Ну все. Теперь все мосты сожжены. Ничего не осталось. Ни капли надежды. Я одна. Только сейчас я поняла, что грело Карину Сален изнутри столько лет.

Голову словно сдавило раскаленным обручем, в ушах раздавался голос:

— Так тебе и надо. Люди, которые полагают, что у них все есть, жестоко ошибаются. Наступит день — и они потеряют все. Тем, кто считает себя выше других, больно падать вниз. И первые станут последними. Точнее, рабами, согласна?

Я отталкивала душу Габриэллы, но она продолжала нашептывать мне эти слова всю дорогу домой. Они вертелись и вертелись у меня в голове в отчаянной попытке вырваться наружу, но им это не удавалось. Потому что поговорить мне было не с кем.

Голова раскалывалась. Словно в тумане, я добралась до почтового ящика и швырнула в него флакон с душой Эйнара Салена. На ватных ногах доплелась до дома, где приняла целую горсть таблеток. С таким же успехом я могла спустить их в туалет. Рука сама потянулась к телефону. Разговор был еще неприятнее, чем наша встреча в ресторане. Том попытался объяснить мне, как глупо я себя вела, но я сообщила, что видела Аннетт в трамвае, и он тут же начал оправдываться.

— Я сказал тебе правду. Разве важно, какой у нее срок, — пробормотал он.

Именно этого я и ожидала. Я снова и снова прокручивала в голове его рассказ, выстраивая хронологию событий. Тренинг в январе (такое ощущение, что он решил отметить Новый год). Если их единственное свидание состоялось, как утверждает Том, «несколько месяцев назад», когда их объединил тренинг… Судя по размеру ее живота, все случилось гораздо раньше. Я, конечно, не специалист по беременным, но девятый месяц от первого отличить способна.

— По твоим словам, она позвонила пару дней назад и сообщила, что решила не делать аборт. А ты не знаешь, что абортов на девятом месяце не делают?

В голове у меня грохотало какое-то чудовищное сочетание Эминема с Вагнером.

— Прости меня! — Судя по голосу, ему было стыдно. — Аннетт сообщила мне это в феврале и поначалу утверждала, что не хочет оставлять ребенка. Потом она ушла с работы, и мы почти не виделись. Хочешь — верь, хочешь — нет, но я старался ее избегать. А потом она снова пошла учиться. Я решил, что все позади. Мне было неловко, что я позволил ей сделать аборт, но вместе с тем я испытывал облегчение. Я считал, что получил предостережение и отделался легким испугом. Но я ошибался. Жестоко ошибался. Меня продолжали мучить угрызения совести. Под конец я не вытерпел и напомнил тебе о той вечеринке со слайдами. Мне следовало сказать, что я утратил уважение к себе и не помню, когда последний раз без стыда смотрел на себя в зеркало. Мне нужно было время. Я не решался признаться тебе. Боялся, что ты бросишь меня. И в то же время боялся продолжать жить с тобой во лжи. Я позвонил тебе, но ты велела мне проваливать. Потом позвонила Аннетт и сообщила, что не сделала аборт и решила воспитывать ребенка одна. Но потом поняла, что было бы неправильно лишить его отца. И звонит мне только ради ребенка. Не знаю, правда это или нет. Но мне пришлось встретиться с ней. Поверь, я был в шоке, увидев ее живот. Посреди разговора она взяла мою руку и сказала: «Потрогай!» Я и опомниться не успел, как моя уже рука оказалась у нее на животе, и я ощутил внутри какое-то движение. И я… я понял, что выхода нет, от реальности не спрячешься. Прошлое все равно тебя настигнет. И в один прекрасный день твой ребенок, от которого ты отрекся и который вырос вдали от тебя, придет и спросит: «Почему?» И что я скажу, когда восемнадцатилетняя девушка или юноша встанет передо мной и спросит, почему все эти годы меня не было рядом? Жизнь требует от нас жертв, Эрика. И мне пришлось пожертвовать той, кого я любил больше всех на свете, — тобой, Эрика. Теперь ты знаешь, каково мне было тогда, в ресторане. У меня хватило мужества рассказать все, но я не смог признаться, что обманывал тебя. И прежде чем я успел признаться, что всегда буду любить только тебя, ты выплеснула вино мне в лицо. И я подумал… что теперь мне уже все равно. Я должен научиться не только жить, но и выживать.

К горлу у меня подступили рыдания. Боль в голове стала невыносимой. Том говорил о любви ко мне так искренне, что его слова проникли мне в сердце. Он произнес то, чего я никогда не смела произнести — потому что боялась, что мне не ответят взаимностью и в конечном счете я останусь одна. Потому что никому не нужна. Я всю жизнь жила с этим страхом, который словно панцирем сковывал мое сердце.

— Ты сказал, что вы выпивали после работы и нашли «взаимопонимание». — Я имела в виду совсем не это, слова вырвались сами собой. Наверное, таблетки начали действовать.

— Может быть, пару раз. Я говорю правду, Эрика, клянусь.

— А ты не думал, что рано или поздно я все узнаю? Неужели ты считал меня такой наивной дурой?

— Я никогда не считал так, Эрика.

Мне нечего было ответить, и я положила трубку, липкую то ли от пота, то ли от крови. Слезы хлынули из глаз. Настоящий потоп, последствия которого не измерить деньгами и не спасти мешками с песком и силами милиции и добровольцев. Я рыдала оттого, что Том любит меня, и ненавидела его за это. Одной капли ненависти хватило бы, чтобы испортить ему жизнь: день за днем, неделю за неделей, год за годом, пока не наступит жалкий и горестный конец. Потом я позвонила Мартину. Трубку взяла его жена Биргитта и усталым голосом предложила прийти к ним и выразить сочувствие Эйре, сидящей у них в кухне.

— У нас, как всегда, бардак. Жить здесь — все равно что в аду, но мы будем рады тебя видеть, — добавила она перед тем, как положить трубку.

Я поблагодарила за приглашение, так и не поняв, действительно ли она хочет меня видеть. Но это в любом случае лучше, чем сидеть дома одной и ждать патрона — кто знает, когда он вернется.

Через час я была у дома Мартина в Соллентуне. Его младший сын Арвид открыл мне дверь и ослепительно улыбнулся. Я насторожилась.

Арвид выглядел точно так же, как на фото в офисе, — темноволосый, с бегающими беличьими глазками, тощий и вертлявый. Он впустил меня и даже предложил повесить мою куртку. Я не успела ответить, как вдруг наши лица оказались на одном уровне, и он с такой силой дунул на меня, что брызнула слюна. Это было омерзительно. Еще хуже, чем когда Эйнар Сален терся об меня. Я невольно отпрянула. Арвид зашелся в истерическом смехе.

— Я болен. У меня температура тридцать девять и болит горло. Наверняка это грипп. Теперь ты тоже заболеешь, — радостно заявил он, швырнул мою куртку на пол и исчез.