Коктейль со Смертью - читать онлайн книгу. Автор: Мария Эрнестам cтр.№ 26

Я успела только подумать, что у нее аллергия на укус осы и сейчас она задохнется у меня на глазах. Наконец-то закончится ужасная жизнь, которую Габриэлла так ненавидела. Я огляделась по сторонам, чтобы позвать на помощь, но в тот же миг поняла: этого делать не следует. Душа Габриэллы собиралась покинуть тело, и мне остается только поймать ее во флакон. Все произошло совсем не так, как я себе представляла, но я все же протянула флакон вперед, к лицу Габриэллы.

Оно побагровело, распухшие губы что-то беззвучно шептали. Глаза вращались в глазницах, а рука крепко держала мое одеяние. И вдруг я услышала мерзкий пронзительный голос:

— Убийца, Убийца! Ха-ха-ха! Убийца! Ты у меня получишь! Ты у меня получишь! Ты у меня…

Голос доносился как будто со всех сторон: спереди, сзади, слева и справа. Я вертелась с флаконом в руках, и языки ядовито-зеленого цвета то наполняли его, то вырывались наружу. Стоило цвету потемнеть, как он тут же снова исчезал. Флакон оставался прозрачным.

Громко ругаясь, я продолжала вертеться на месте, не выпуская флакон из рук. Но ничего не происходило. Голос продолжал вопить:

— Постыдись! Как можно убивать невинную девушку только за то, что она толстая!

Я почувствовала, как что-то больно потянуло меня за волосы, и обернулась. Сзади никого не было, но я явственно ощущала боль в затылке.

Габриэлла уже лежала на земле бездыханная, прижимая руку к шее. Я попыталась посчитать ей пульс, но безуспешно. Если она еще и жива, то скоро умрет. Но что происходит с флаконом? Что я сделала неправильно? Что, черт возьми, я сделала не так?

Я вертела флакон все быстрее, но тщетно. В одном из домов открылось окно: какая-то женщина смотрела в нашу сторону. В отдалении показалась группа подростков, они направлялись к нам. Я поняла, что мне нельзя тут оставаться. Иначе меня поймают.

Я заткнула флакон, сунула в карман, сняла одеяние, зажала его подмышкой и поспешила к метро, стараясь не бежать и не оборачиваться. На улице внезапно оказалось много людей. Габриэллу вот-вот обнаружат.

Руки у меня дрожали так сильно, что я не могла достать билет. Подошел поезд, и я бросилась в вагон. Рухнув на сиденье, опустила голову и начала размышлять.

Что же произошло? Я сделала все, как мне велели. Инструкции были слишком просты, чтобы ошибиться. Распахнуть одеяние, сделать вдох, протянуть флакон, впустить душу. И Габриэлла ведь умерла — я же не смогла посчитать ей пульс. То, как она погибла, потрясло меня. Это ужасно — задохнуться до смерти, хотя когда-то я сама избрала для себя очень похожий способ самоубийства. Теперь я поняла, что предпочла бы для моего первого задания более легкую смерть.

А что душа? Она заглядывала во флакон: я видела там цвет. Цвет ядовито-зеленой тины или плесени на старом хлебе. У меня было ощущение, что она кружила вокруг меня. Я отчетливо слышала голос. И эта боль в затылке, будто меня дернули за волосы. Как такое возможно? И что теперь будет? Габриэллу найдут и вызовут «скорую». Кто принесет ее матери печальную весть?

При мысли о непоправимости случившегося к глазам у меня подступили слезы, во рту пересохло. Мне хотелось кричать, но самоконтроль или скорее инстинкт самосохранения останавливал. Заметив у себя на руке царапину, я начала судорожно тереть ее, пока не потекла кровь.

Поезд остановился, выпуская пассажиров и набирая новых. Слезы бежали из моих глаз все быстрее, но не приносили облегчения. На помощь Высших сил я тоже не рассчитывала. Что я делаю? Что со мной теперь будет? Что я собой вообще представляю? Я одинока, несчастна и не способна выполнить простейшие инструкции. Мне в руки, как спелое яблоко, свалилась первоклассная работа, а я не справилась. Что я за человек, если думаю только о себе, а не о теле бедной девушки на парковке?

— Любовь бывает только раз в жизни. Любить можно много раз, но любовь, настоящая любовь, приходит лишь однажды. И тогда измена причиняет такую боль, что думаешь: лучше быть любимым, чем любить самому, — вдруг услышала я и почувствовала запах перегара.

Подняв глаза, я встретила потерянный взгляд. У нее были грязные, спутанные волосы, вместо одежды — лохмотья, а все пожитки умещались в трех пластиковых пакетах, которые она засунула в проход между креслами. На ногах у нее были драные сандалии, на щиколотке набух волдырь. Запах мочи и пота был невыносим. Сколько ей: тридцать, сорок или все шестьдесят? Кожа у нее высохла и сморщилась, как старый бумажный пакет, но карие глаза смотрели с живостью и казались изюминками на черством кексе.

— Мужчина, которого я любила, втоптал мое чувство в грязь. Это было ужасно больно. Лучше быть любимой, чем любить самой. Вот и все.

Она не ждала от меня расспросов. Вышла на следующей станции, прихрамывая и волоча за собой пакеты, и толпа прохожих поглотила ее. Только омерзительный запах остался в память о том, что она действительно была здесь.

Я не знала, встреча с этой бомжихой — какой-то знак или просто стечение обстоятельств. Но невольно задумалась над ее словами. Лучше быть любимой, чем любить самой. Том иногда шутил, что большие люди любят маленьких, и это давало мне, тощей и тщедушной, ощущение, будто он любит меня сильнее, чем я его. Но разве можно измерить любовь? Килограмм любви, пожалуйста. И посвежее — вчерашняя, пусть и за полцены, мне не нужна.

Был вечер пятницы. В голове у меня билась только одна мысль: скорее добраться домой и броситься в объятия Смерти. Пусть утешит меня! Моросил дождь. Я накинула теплое одеяние, но все равно бежала домой бегом. Слава богу, на этот раз у подъезда не стояла машина «скорой помощи».

Не успела я поднести руку к кнопке звонка, как патрон открыл дверь, словно ждал моего появления. На нем был один из моих передников, а от одежды приятно пахло карри. Он обнял меня, и я поразилась, как мне уютно рядом с ним. Особенно после того, как Том лишил меня последней уверенности в себе, оставив лишь пустоту внутри.

— Почему мне кажется, словно мы целую вечность женаты?

Расхохотавшись, он помог мне снять одеяние и повесил его на крючок. Он не проверил внутренний карман, спокойно дожидаясь, пока я сама все расскажу. Его зеленые глаза напомнили мне о душе, которая свободно перемещалась по городу и жаждала отмщения.

— Милая, разве я не говорил, что не чужой людям. Нужно только набраться смелости и увидеть меня.

Он закрыл мне глаза ладонью и, обнимая за плечи, подтолкнул в кухню. Мне в ноздри ударил запах карри и других специй. Кориандр? Тимьян?

Смерть убрал руку, и я увидела на столе праздничную льняную скатерть, которую получила в подарок на тридцатилетие, но так ни разу и не использовала. Не потому, что берегла, — просто мы с Томом не нашли для этого достаточно торжественного повода. Очевидно, Смерть счел нынешний вечер подходящим. Еще на столе стояла ваза с белыми гладиолусами. Их недавно начали продавать, но я еще не успела купить. Кастрюля на плите благоухала всеми ароматами Индии.

Я была так разочарована и счастлива одновременно, что больше не могла молчать.