Ему больше нравились такие
женщины как Крид Линкольн. Чаще всего в них не было женственной изюминки как в
Кити. Зато ухаживать за такими как Крид было одно удовольствие. Вспыльчивые
хитрые интриганки - от них не знаешь чего ждать. Эти женщины-сюрприз были
подстать Риму. Он любил объезжать таковых кобыл. В его длинном списке должна
была оказаться Крид, или Рим был не Римом.
Он обратил внимание, как с
веранды на него поглядывала Крид. Ее взгляд был очень красноречивым. Он
говорил, что эта кошечка вот-вот и вцепиться кое-кому в личико. Он даже пожалел
Кити. Она не была виновата, что Линкольн оказалась собственницей. Одновременно
Рим был удивлен, как ловко она провела его. Сделала вид, что он ей безразличен.
Оказывается, Крид мечтала оказаться в объятьях Рима.
Подливая масло в огонь, Рим
подхватил Кити под руку и как бы нечаянно коснулся щеки. Девушка покраснела.
- Простите Кити, но я кажется,
вас поцеловал? О, какой я болван! - Сказал он театральным тоном.
- Не смешно, - но слова не шли к
эмоциям девушки. Она глупо улыбалась.
- У вас не плохой сад. Не хотите
мне его показать?
- Рим, вам правда хочется
взглянуть на сад?
- Нет, - ответил он, - но я хочу
еще немного пройтись, а ваше общество мне нравиться,- он подхватил ее под руку.
Крид рвала и метала злые взгляды.
Она совершенно потеряла над собой контроль, еще минуту назад она нежилась в
объятьях Виктора, вспоминая, как часто они сидели, обнимая друг друга в
девстве. Сейчас ее длинные коготки вцепились в руку Линкольна.
- Крид, мне больно, - сказал
Виктор.
- Да? - она изогнула темную
бровь, провожая взглядом пару.
- Крид?
- Да, - она не слушала его.
- Крид, Рим не тот человек, для
которого ты создана, - сухо сказал Виктор, - он любит свое - я.
- Да, - наконец она отвела взгляд
от дорожки и поглядела на Виктора, по щекам Крид катились крупные капли слез.
- Моя милая, - Кошачьи глаза
Виктора сощурились, - он одиночка, с этим ничего нельзя поделать и почему ты
выбрала Рима? Он хороший человек по своему, не плохой друг - но он, ни во что
не ставит женщин. Они для него средство для желаний.
- Причем здесь Рим? - Вытирая
слезы, спросила Крид.
- Притом, что я думал...., -
растерялся Виктор.
- Чихать я хотела на Рима, -
получалось резко, но Крид было все равно, - Рим всего лишь Рим. Я ревную Кити.
Понимаешь?
- Не понимаю, - Виктор не хотел
понимать, но догадывался он давно, что с Крид что-то не то. Это было прошлой
осенью, когда Виктор приехал домой. Он застал девушек на веранде. Крид убирала
Кити волосы в замысловатую прическу. Кити что-то ей рассказывала, потом она
остановилась и поглядела на белую розу и сравнила ее с Крид. Пока Кити говорила
про цветок, девушка стояла с каким-то вымученным растерянным лицом, а потом
стала медленно наклоняться к шее Кити, так, словно хотела ее поцеловать, если
бы вовремя не вмешался Виктор - кто бы мог знать.
- Я уже как год влюблена в Кити,
- долетели слова Линкольн до ушей Виктора.
Он шумно выдохнул клуб дыма: -
Черт, я так и думал!
- Прости меня, но я, правда, не
знаю, что мне делать, - новый поток слез полился из глаз Крид, - я совсем одна
и поделиться мне не с кем.... Есть только ты.....
- Ты в курсе, что правительство
искореняет других?
- Я слышала....
- Это входит в обязанности
полицы, - он не хотел пугать Крид, но так получилось.
- Я не могу заставить себя,
Виктор! Мне не нравиться мужчины! Меня от них тошнит, как оттого управляющего!
- С громкими возгласами она уткнулась в широкую грудь мужчины.
- Тебе придется это сделать! - В
дверном проеме стоял старый Линкольн. Он все слышал, - или я лично застрелю
тебя, тварь!
- Линкольн! - Прогремел Виктор,
пряча за спину девушку, - не смей!
- Пристрелю как сучку! - Хрипел
плантатор, - мой ребенок не однополый урод!
- Тогда тебе придется переступить
через меня! - Не уступал Виктор.
- Ха! - Плюнул в лицо Виктору
плантатор, - она вертит тобой как марионеткой, а ты и рад!
За спиной Виктора тихо заскулила
Крид, а плантатор продолжал:
- На балу выдам ее за первого,
кто попросит ее руки! Первого поняла?!
- Линкольн! - Виктор навис над
старым плантатором, как грозовая туча над землей, - Не смей!
- Смею, еще как смею, и ты не
будешь в числе поклонников этой девки, крестник, - остывая, сказал старик.
Прихрамывая, старый плантатор
ушел в дом, а Крид буквально висела куклой на руках Виктора.
- Зачем я только сказала? -
Прошептала девушка.
- Затем, что бы я смог тебя
защитить, - ответил Виктор.
***
Мужчина на фоне заката саванны -
шикарное зрелище. Мужчина на необъезженном мустанге, который рвет поводья,
выбрасывает вверх копыта - это редкое зрелище. Особенно когда мужчина этот
объезжает коня - стихая против стихии. Не объезженный жеребец поверх такого же
дикого создания. Быть мужчиной одно, совершать поступки достойные мужчины,
совсем другое.
Виктор Линкольн по праву заслужил
быть настоящим мужчиной. Он ловко управлялся с конем, не давая тому поблажки.
Еще бы! Если он хотя бы на миг отпустил поводья, то мог оказаться под резвыми
двумя мустанга. Жеребец пытался скинуть седока, но тщетно. Его попытки бить
передними копытами в пустоту, казались жалкими, уловки глупыми и по сравнению с
силой духа Виктора, мустанг явно проигрывал.
Тут же в загоне, упершись руками
в бока, стоял Рим. Его точеный профиль смотрелся на закате, как профиль бога.
Что сказать, он был шикарным малым, который на всякий случай придерживал лассо.
Крид смотрела на Рима. Она
попыталась испытать к нему хотя бы восхищение, но ничего не чувствовала и не
видела, кроме красивого мужчины. Она каждый раз задавала вопрос - что в нем
такого? Покопавшись в мысленных доводах, она не находила ответ. Красивый
мужчина внешне, стройный, высокий - и все. По сравнению с Виктором (за которого
Крид очень гордилась), плечи которого были раза в два шире самого Рима - Рим
казался мальчишкой. Он даже подойти не решался к мустангу, не то, чтобы сесть.
Наконец, с мустангом было
покончено. Мокрый от пота, уставший Виктор победоносно улыбался:
- Все я в конюшню!
- Виктор это было потрясающе! -
Кити тоже все видела, - но это занятие - оно опасно!
- Кити, старушка Кити за всех
волнуется? - Шутил Виктор.
- Пойдем, тебе нужно помочь, -
Кити прошла мимо Крид, как будто не заметила. Она все еще злилась на резкое
высказывание подруги. Крид чувствовала себя скверно, а тут еще Рим: