Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 161

Тем не менее цзиньцы жаждали возмездия за унижения. Дразня и забрасывая стрелами цзиньцев, монголы отступали в горы, где Толуй приготовил засады в пещерах на скалистых склонах. Мало-помалу монголы заманили цзиньцев на самый верх, в снега. Цзиньцы, непривычные к снегу, потеряли много людей из-за обморожений ^[1984]. Но и победу монголов следовало бы назвать не иначе, как пирровой. И во время маневров, и в ранних операциях в Сичуане им катастрофически не хватало съестных припасов, они не могли привычно кормиться за счет местного населения, а зимняя охота на дичь была скудная. Голодная смерть была реальностью, избегать ее удавалось каннибализмом — единственные и бесспорные случаи зафиксированы именно в этот период монгольской истории ^[1985].

Рассеяв цзиньских преследователей, Толуй двинулся прямо к заставе Дунгуань у слияния рек Хуанхэ и Вэй. Кто бы ни шел с юга, должен был неминуемо пройти через перевал, который сейчас цзиньцы заблокировали огромной армией. Значительно уступая в численности войск, Толуй решил применить испытанный прием — ложное отступление — и выслал вперед конницу Шиги-Хутуху, чтобы заставить противника пуститься за ней в погоню; но тактику цзиньцы разгадали ^[1986]. Толуй оказался в затруднительном положении: отступление деморализовало бы войска, перетерпевшие уже столько бед; лобовая атака на укрепленные позиции противника была слишком рискованной.

Сначала Толуй попытался выманить цзиньцев почти самоубийственным броском тысячной конницы Дохолху-черби на расстояние полета стрелы, но цзиньцы оказались ловчее и проворнее, и налет завершился неприемлемо большими потерями людей, когда Дохолху уходил обратно ^[1987]. В такой безнадежной ситуации оставался один выход — прибегнуть к магии. Толуй обратился за помощью к колдунам из племени канглы, которые предложили устроить обряд вызывания дождя камнями. К всеобщему удивлению, фокус удался, хлынул ливень, Толуй приказал войскам надеть тяжелые дождевые плащи, и, прикрываясь стеной дождя, войско Толуя проскользнуло через передовые посты цзиньской армии и оказалось в местности, изобиловавшей и провиантом, и одеяниями, оставленными крестьянами, бежавшими от войны, затеянной их властителями ^[1988].

Три дня и три ночи мчалось конное воинство Толуя, убегая от хлестких потоков ливня, лишь иногда останавливаясь передохнуть в деревнях. Цзиньцы, когда поняли, что их обвели вокруг пальца, бросились в погоню. Но им не повезло: на четвертый день ливень превратился в снегопад, вся местность вокруг была покрыта снегом и льдом, а деревни, в которых они пытались найти прибежище, были полностью опустошены монголами ^[1989]. Еще три дня непогода терзала цзиньцев, в то время как монголы, опережавшие их, успевали отдохнуть в укрытии деревень. Прошел еще один день, снежная буря не прекращалась, но Толуй решил, что его люди достаточно отъелись, набрались сил и были готовы к сражениям. Он двинулся обратно по следам, пока не нашел цзиньцев, понурых, еле переставлявших ноги и «напоминавших стадо овец, идущих, упираясь носами в хвосты друг друга». Неминуемо произошла еще одна массовая кровавая бойня: монголы накинулись на своих жертв, как львы на перепуганных антилоп. Лишь немногим цзиньцам удалось уйти в снежных завихрениях, пять тысяч цзиньских воинов остались лежать в снегу ^[1990].

А дальше монголы еще раз продемонстрировали свою уникальную способность находить выход из самых затруднительных ситуаций. Когда они вышли к Желтой реке возле того места, где находится современный Лоян, перед их глазами предстало широкое русло, разбухшее от дождей и половодий. К счастью, половодьями на берега нанесло множество огромных валунов. Толуй поставил перед своими воинами геркулесову задачу перетащить камни в реку и построить нечто вроде примитивных молов, разделяющих мощный поток на отдельные русла и уменьшающих глубину. Через неделю каторжного труда конница Толуя перешла по этой импровизированной гати; говорили, будто бы тогда впервые удалось перейти вброд нижнее течение Желтой реки ^[1991]. Монголы разрешили проблему, долгое время ставившую в тупик чжурчжэней и до и после перевоплощения в династию Цзинь: как провести коней через глубокие реки ^[1992].

Оказавшись на другом берегу, Толуй уже смог отправить к Угэдэю гонцов с сообщениями о своем местонахождении. Угэдэй, тревожившийся за исход опасной экспедиции брата, был рад хорошим вестям. Сам же он дошел до южной оконечности Шаньси и, повернув на восток, двигался в направлении Кайфына. Его задержала лишь затянувшаяся осада Хэчжуна, длившаяся тридцать пять дней: взять город удалось с помощью пирамидальной башни высотой 200 футов ^[1993]. Разозлившись на правителя, так долго не желавшего сдавать город, он сразу же приказал его казнить; Угэдэй еще больше рассвирепел, когда узнал, что из города на лодках бежал военный комендант с тремя тысячами воинов. Этот подвиг не помог цзиньскому командующему: когда он уже чувствовал себя в безопасности, его обвинили в трусости и обезглавили ^[1994].

В некотором смысле более трудная задача стояла перед Субэдэем, командовавшим третьей армией: ему противостоял самый многоопытный цзиньский полководец Ваньянь-И, автор почти всех успешных операций в долине Вэй и Ганьсу в период междуцарствия 1227–1229 годов. До того как поступить в распоряжение Толуя, Дохолху-черби потерпел поражение от Ваньяня-И — в чем он винил больше Субэдэя, не оказавшего своевременной поддержки. Не желая марать репутацию брата Боорчу (фактически канонизированного в монгольском пантеоне в качестве самого давнего друга Чингисхана), Угэдэй принял довольно слабые объяснения Дохолху и возложил вину на Субэдэя, до которого ему, вообще-то, никогда не было никакого дела. Угэдэй сравнил поражение Дохолху с «укусом блохи», что можно считать образцом рационалистического мышления:

«Со времен Чингисхана мы много раз сражались с армией Китая и всегда побеждали; мы захватили большую часть их земель. Сейчас они нас побили, это всего лишь знак их беды, лампа перед тем, как сгореть, вспыхивает и загорается ярким светом, и тут же гаснет ^[1995]».