Дурная кровь - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Гэлбрейт cтр.№ 242

Оттоманка была залита бетоном, к которому и прилипло сиденье. Серый монолит оказался комковатым, – видно, бетон плохо размешали. В двух местах сквозь неровную серую поверхность пробивалось что-то гладкое: слева – как будто моржовый клык, справа – пара дюймов шара из темной слоновой кости. Затем Робин разглядела на присохшем к крышке волдыре бетона несколько светлых волосков.

На лестничной площадке раздались шаги. Барклай захлопнул крышку как раз в тот миг, когда Самайн распахнул дверь. Следом вошла Дебора.

– Так и быть, научу тебя волшебному фокусу, – сказал Барклай, подойдя к Самайну. – Пошли-ка на кухню, там сподручней.

Мужчины вышли. Дебора прошаркала в комнату и подняла выцветшее лиловое покрывало, которое отбросила в сторону Робин.

– Вы его поднимали? – прошамкала она, уставившись на старое ковровое покрытие.

– Да, – ответила Робин с напускным спокойствием. Она присела на оттоманку, хотя чувствовала, что святотатствует. «Прости, Марго. Прости, пожалуйста». – Мне сейчас нужно позвонить, Дебора. А потом, думаю, хорошо бы нам выпить горячего шоколада.

По Юго-Восточной линии железной дороги с ревом и дребезгом мчался грузовой состав. Остановившийся у переезда Страйк почувствовал, как у него завибрировал мобильник, и достал его из кармана, но несколько секунд шум был такой, что он не сразу расслышал Робин.

– …нашли.

– Как ты сказала? – прокричал он, когда поезд загромыхал дальше.

– Мы… ее… нашли… В гостиной, внутри оттоманки. Полностью залита бетоном, но виднеется полоска черепа и, вероятно, бедренная кость.

– Черт!

Страйк предвидел, что в квартире Эторнов обнаружится труп, однако привыкнуть к зрелищу мертвого тела невозможно – оно всегда за гранью обыденного.

– Залита бетоном? – повторил он.

– Да. Похоже, его плохо замешали. Непрофессионально. Но свою задачу он выполнил. Скрыл запах – или почти скрыл.

– Черт-те какая нагрузка на опорную балку.

– Ну да, похоже на то. Ты где?

– На улице, сейчас зайду в помещение. Так: набери девять-девять-девять, потом дозвонись Лэйборну и скажи, где я и зачем. Это должно ускорить дело.

– Хорошо. Удачи.

Страйк дал отбой. Когда поезд проехал, невзрачная улица со стоящими вплотную друг к другу зданиями притихла и грохот сменился птичьим щебетом. Страйк, дожидавшийся звонка вдали от посторонних глаз, теперь зашагал по улице, прошел три дома, у четвертого свернул налево к садовой тропе, а потом забарабанил в темно-красную входную дверь.

Поднялись тюлевые занавески, и в окне появилось сердитое лицо Дженис Битти. Страйк приветственно поднял руку. Занавески упали.

После некоторого ожидания, чуть более длительного, чем предполагала короткая дистанция от гостиной до прихожей, Дженис открыла дверь. Сегодня она предстала перед ним вся в черном; на ногах были теплые домашние туфли из овчины. Ее ясные небесно-голубые глаза в обрамлении тонкой оправы очков, серебристые волосы и щечки-яблоки дышали, как всегда, покоем и невинностью. Нахмурившись, она посмотрела на детектива снизу вверх, но ничего не сказала.

– Можно войти? – спросил Страйк.

Наступила долгая пауза. Щебетали вольные птицы, и Страйк мельком вспомнил о волнистых попугайчиках в квартире Эторнов, где сейчас отчасти пребывал в своих мыслях, сосредоточившись на полоске черепа и бедренной кости, пробившихся из-под бетона.

– Коли так приспичило, – медленно произнесла Дженис.

Он прошел вслед за хозяйкой дома в темно-красную гостиную с ее дешевым ковром малинового цвета, картинками из засушенных цветов и выцветшими фотографиями. Под солнцем стеклянная карета Золушки, запряженная шестеркой лошадей, засверкала от язычков пламени: Дженис затопила камин, несмотря на мягкость сентябрьского дня.

– Чая хотите? – предложила Дженис.

– Было бы здорово, – ответил Страйк, полностью осознавая несуразность такой ситуации.

Он услышал приглушенные овчиной удаляющиеся шаги, а потом звук открываемой кухонной двери. Достав свой мобильный, Страйк включил его на запись и положил на подлокотник кресла, в котором сидел в прошлый раз. Затем достал пару латексных перчаток и прошел вслед за Дженис, почти бесшумно передвигаясь по вытертому ковру.

У дверей он остановился, прислушиваясь к тихому бульканью кипящей под крышкой чайника воды, к звяканью чайных ложек и скрипу открываемого кухонного шкафа. Кончиком пальца Страйк толкнул дверь кухни.

Дженис резко обернулась с широко открытыми глазами. Увидев его, она схватила одну из стоявших на подносе фарфоровых кружек и торопливо поднесла к губам, но Страйк оказался быстрее. Крепко зажав тонкое запястье своей рукой в латексной перчатке, он с силой отстранил кружку от ее рта и почувствовал кость под дряблой плотью и бумажно-пергаментной старческой кожей. Свободной рукой вырвал у нее кружку и осмотрел. На дне был добрый дюйм клейкой белой жидкости. Не отпуская запястье Дженис, он заглянул в заварочный чайник, в котором находилось еще некоторое количество того же вещества, потом распахнул навесной шкаф.

На полках теснились склянки с таблетками, бутылочки пестицидов, отбеливателей и банки из-под джема, заполненные чем-то похожим на кустарно высушенные растения, листья и грибы: арсенал отравительницы, свидетельство пристального, длиною в жизнь, изучения того, как под маской целительства приносить смерть.

– Пожалуй, от чая откажусь, – сказал Страйк. – Давайте просто поболтаем, ладно?

Дженис не оказала никакого сопротивления, когда он привел ее, стиснув запястье, обратно в гостиную и толкнул на диван.

– Убийство с последующим самоубийством – это был бы дьявольски эффектный выход, – заметил нависающий над ней Страйк, – но у меня нет особого желания становиться трупом номер… сколько их было?

Дженис промолчала. В ее круглых голубых глазах читалось только потрясение.

Страйк посмотрел на стену, завешанную старыми фотографиями. С одной из них широко улыбалась черноволосая невеста с завитыми в колечки волосами, в закрытом подвенечном платье, в шляпке-таблетке поверх фаты и с крупной родинкой на левой щеке. Прямо над ней висело фото молодой, одетой в красное пальто блондинки с «распушенным перманентом» в стиле восьмидесятых. Он не заметил этого раньше, не увидел, поскольку входил в этот дом с определенными ожиданиями, делая предположения не менее всеобъемлющие, чем у Тэлбота, который был убежден, что Раки обладают интуицией, ласковы и восприимчивы. Вот и медсестры виделись ему ангелами, помогающими самым уязвимым; а сам он был так же виновен в попустительстве, как и Вай Купер, поскольку смотрел на Дженис через призму благодарных воспоминаний о медсестрах госпиталя «Селли-Оук», облегчавших его боль и депрессию, и о Керенце из Корнуолла, которая каждый божий день приносила в дома больных успокоение и доброту. А в довершение всего он был одурачен подлинным гением лжи и хитрости.