Звезда для гитариста - читать онлайн книгу. Автор: Диана Билык cтр.№ 37

Девушка скромно, привычным движением заправляет за ухо прядь, которой уже нет. Стрижка ей очень идет, открывает нежные скулы, подчеркивает светлую кожу, но волосы по плечи делали ее миловидней и мягче, да и мне темный каштан больше нравился. Сейчас черты лица девушки немного заострились, она стала старше на вид, а распахнутые большие глаза проливали на собеседника плавленное серебро. И, как по мне, камуфляж с длинными волосами был лучше, неприметней для других, а сейчас на нее не оглядывался разве что инфантил или евнух. А меня это терзало не хуже дыры под ребром, что все еще ныла и жутко чесалась.

Не отличался никогда ревностью, но мне и некого было ревновать. Ирину? Да я развлекался и не задумывался о будущем, а последний месяц больше от психов и упорства оставался с ней. Это сложно объяснить, но поведение Саши задевало меня, думал, что он зарывается, пытается казаться лучше. Хотелось доказать, что я не подбирал брошенное, не копался в мусоре, что у нас с Ирой все по любви. О чем я думал, не знаю. Помутнение какое-то, словно она мне в чай подмешивала что-то крепкое и туманящее разум. Потому что я не знаю, как я мог так долго видеть в ней хоть грамульку хорошего? Да и Сашка тоже… Он ведь любил ее в отличие от меня – сухаря.

– Вульф, ты примороженный? – шипит Шмель и чешет пузо, поглядывая Вере вслед, что тихо извинилась и вышла в уборную.

– Ты слюни подбери, – встаю у стойки и озираюсь на пустую репетиционную. – Не понял? А где Арри? Уже время, я сегодня всего на час выбрался.

– Да вышли подыметь с новеньким, – пальцы-сосиски Шмеля выстукивают триоль по рабочему барабану, а затем палочки отлетают на бортик и завершают канонаду на хете точным коротким ударом. – Краси-и-ивая, – в звенящей железом тишине говорит Шмель и кивает в сторону коридора. – Кто такая?

– Голос нашей группы, но она пока еще не знает, – я подмигиваю другу и достаю папку с текстами из шкафа. – И ты молчи. Ясно тебе?

– Так Росс же пришел, – округляет глаза толстяк и угрожающе ставит руки по бокам. Нахохлился, как сыч, ты смотри. – Вульф, ты опять за свое?

– Как пришел, так и уйдет, – отвечаю и щурюсь. – Шмель, слушай, – ступаю ближе, но не успеваю предупредить друга: в туалете хлопает дверь, и по коридору к нам быстро приближаются мягкие, но ритмичные шаги.

Вера возвращается все такой же встревоженной, вижу по глазам. На лице переливаются остатки воды, она часто умывается, когда пытается себя успокоить, кончики волос на челке потемнели от влаги. Девушка опасливо озирается на дверь, когда за ней слышатся голоса и топот ног, а я притягиваю булавку к себе и шепчу в ухо:

– Это свои. Ничего не бойся, я с тобой.

Булавка осторожно кивает и успевает отодвинуться к стене, когда в помещение заваливается тощий Арри и невысокий парень с широкой голливудской улыбкой, в черной длинной кожанке. Это еще что за конь в пальто?

Осматриваю его с ног до головы и только потом подаю руку.

– На поблажки не надейся, – говорю тихо, чуть подтягивая за холодную, но крепкую ладонь. – Мазанешь – свалишь сразу.

– А ты дерзкий, как и говорил Артур, – кивает новенький крашеной головой в сторону. Никогда не понимал эти: темные корни, светлые кончики. – Ну, хоть рот открыть позволишь?

– Так уже позволил, – я такой, ничего не могу поделать. Прямой, как палка. Захочет работать, из шкуры вылезет, а нет – пусть лучше сразу свалит.

– А ты играешь так же идеально, как требуешь от других? – вдруг говорит пацан и встает у микрофона. О, наглый, даже конкурирует со мной, в некотором роде. Ла-а-адно, послушаем.

Вера заинтересованно рассматривает новенького. Он ростом хоть и не высок, но смотрится вышкалено и стильно.

Интересно, а как Звездная на меня смотрит, когда я не вижу?

Ревность душит, как удавка, я с трудом попадаю джеком в гнездо гитары – руки ходят ходуном. Медиатор мне в лад, почему пальцы не слушаются?! Шмель жестами показывает: «Что происходит?», а я ему тычу фак, потому что устал, зол и спина тянет, зараза, а еще в глазах темнеет, когда Вера смотрит не на меня.

Пока я сражаюсь с подключением гитары, пытаюсь усмирить свои гормоны и чувства, ребята перебрасываются дежурными фразами, вроде: «Давно ищем вокалиста, вот Вульф и на взводе». Если бы только это, но я их подставлять не хочу, потому, скрипнув зубами, просто молчу.

Знаю, что рискованно было выбираться из берлоги, но и там оставаться рискованно, потому я должен ребят предупредить, что буду некоторое время вне доступа. Сейчас сказать об этом я не могу, выгнать этого крашенного павлина без повода – совесть не позволяет, придется ломать комедию дальше. Да и Веру хочу услышать. До трясучки и нервного тика на правом глазу.

– Ну, давай что-то известное, – говорю, врубая комбик. Скрип и шум дисторшна взрывает помещение и наполняет такими сладко-привычными звуками, что я жмурюсь от удовольствия и на несколько секунд проваливаюсь в транс. Выруливаю пассаж и подтягиваю бенд до высокого скрипучего писка. Качаю струну до-о-олго, пока пальцы не начинают гореть, а потом срываю аккорд, зацепив ее до щелчка уголком медиатора, и открываю глаза.

Булавка смотрит на меня, приоткрыв рот от удивления или восторга. В ее глазах блестит глянец, а зрачки расширились, почти заполнив сталистую радужку черным.

– «Я свободен» знаешь? – говорю Россу, но смотрю на девушку, и она отвечает одними губами:

– Знаю…

– Так себе, – отвечает умник за спиной. Бе-е-есит!

– А «Nothing Else Matters»? – невозмутимо добавляю и, не двигаясь, считываю эмоции девушки.

Вера улыбается, и я понимаю, что эти песни для нее – семечки, а пацанчик мычит и щелкает по микрофону пальцами. Противный шум идет по помещению, отчего заводятся колонки.

Шмель и Арри тихо хихикают в своих углах. Они знают, что при мне лучше не вести себя так… тормознуто.

Басист гулко включает инструмент и играет короткий квадрат из Металлики, а ударник поддерживает его сбивкой. Когда они замолкают, я задаю еще один вопрос:

– А из Hammerfall что-нибудь знаешь? – но взгляд все равно направляю на Веру. Я тащусь от ленивой улыбки на припухших от поцелуев губах и сияния светлых радужек. Она прищуривается и откидывается на спинку дивана, давая понять без слов, что знает и эту группу.

Меня на миг оглушает. Я, наверное, не все в ней разглядел, не до конца ее раскрыл, потому что это молчаливое и очевидное «Я все могу» – откровение сейчас.

Она ведь не поет только из-за Марьяна!

Сука, я все сделаю, чтобы он заплатил за содеянное, чтобы моя булавка вышла на сцену и ничего не боялась.

Пока Росс мнется и что-то бубнит за спиной, я подхожу с гитарой к Вере и присаживаюсь на край дивана.

– Ты свободен, – говорю, не оборачиваясь.

Шмель щедро ругается матом и брякает палочками по тарелке. Я наклоняюсь и целую свою любимую. Бесстыдно целую ее при всех, плевать, что скажут, я задолбался скрываться и прятаться. Ребята, посвистывая, разыгрывают задорный ритм с ускорением, а вокалюга что-то орет и бубнит в микрофон. Вот же разноцветный лизун.