Хранительница его сокровищ - читать онлайн книгу. Автор: Салма Кальк cтр.№ 97

— Руку? Какую и зачем?

— Любую. Надо.

Раньеро протянул Соколу правую руку, тот взял ладонь и произвёл с ней какие-то манипуляции. На запястье с внутренней стороны появилась отметка черного цвета — птица, вписанная в круг.

— И что это? — не понял Раньеро.

— Покажешь Маттео при встрече. Он уберёт.

— При какой такой встрече? — нахмурился Раньеро.

— А ты думал, я тебя за руку к нему отведу? — рассмеялся Сокол. — Или ты придёшь в контору, а тебя там уже ждут с твоим — как его там? — дурианом? дурицием?

— Дураментумом, — ответил Раньеро, не спуская с Сокола глаз. — Что ты предлагаешь с этим делать? И где мне искать Маттео?

— Ну что ты как маленький, в самом-то деле! Придёшь в контору, покажешь печать, скажешь, что тебе нужно встретиться с Маттео. А дальше — кто из нас двоих портальщик? Очевидно, не я. А Маттео тебя как минимум выслушает. Ну и не убьёт в процессе разговора, даже если ты будешь нарываться, а ты будешь, скорее всего. Или он будет, и ты обозлишься. Я же буду витать над вами незримой тенью и не дам друг друга поубивать.

Сокол веселился, Раньеро хмурился.

— Скажите, — встряла Лизавета. — А что такое этот… дураментум? — спросила она заговорщическим тоном.

— Вещество, полезное при обработке древесины для кораблей, — ответил Раньеро. — А вы что подумали?

— Да мало ли! Магическое средство, неизвестная еда, наркотик, драгоценный металл, — накидала она предположений.

Просто так, чтобы отвлечь Раньеро.

— Обработанный этим веществом материал меньше подвержен гниению, — пожал плечами Раньеро. — Тут всё прозрачно. А добыть и доставить сюда его без помощи нашего друга, — он кивнул на Сокола, — и его семьи затруднительно.

— Поняла. Что ж, господин Раньеро, приятно было побеседовать. Успеха вам в ваших начинаниях. Сейчас же я прошу вас выделить мне сопровождающего, чтобы я смогла сходить умыться и лечь спать. Если мы завтра с рассветом куда-то отправляемся, то это уже нужно сделать.

Раньеро встал и вышел в коридор. Сокол подошёл к Лизавете.

— Вы уверены? Он уйдёт, рано или поздно.

— И снова оставит вместо себя охранника, сторожить наше с вами целомудрие, — рассмеялась она. — Да, он готов обращаться с вами хорошо, потому что ему от вас кое-что нужно, но не более того. Да и мне показалось, что вам с ним просто нужно поговорить.

— Наверное, да, — не стал возражать Сокол. — Тогда — доброй вам ночи, госпожа моя.

— И вам. Увидимся завтра и поедем обратно. Ну или куда там будет нужно господину Лису.

Он поцеловал ей обе руки, сначала одну, потом другую — её прямо встряхнуло от прикосновений его губ.

Появился давешний охранник и с ним — Лауретта. Видимо, это и было сопровождение.

Лизавета простилась с Раньеро, под надзором заглянула в гостиную и убедилась, что с Тилечкой и мальчишками всё хорошо, и пошла к себе — взять всё для умывания.

Лизавету разбудила затемно Лауретта — накануне они договорились об этом. Ведь если куда-то отправляться с рассветом, то нужно собрать вещи!

Её всё ещё не пускали ходить по дому в одиночестве, поэтому умываться она ходила с той же Лауреттой, а после заглянула к Тилечке — та уже давно встала, и её вещи были собраны.

— Тилечка, давай так: ты помогаешь мне собраться, а я тебя заплетаю.

— Конечно, госпожа Элизабетта. Я вам и без этого помогу, но вы заплетаете красиво, у меня самой не получается, я вчера пробовала.

— Вот и ладно, а поедим потом.

Так и получилось, что когда в комнату Лизаветы зашла без стука и какого-либо иного предупреждения Катарина Дориа, они с Тилечкой заталкивали в тюк лизаветино парадное платье.

Она оглядела комнату, Тилечку и Лизавету. Лизавета очень остро ощутила, что одета в мужской костюм безо всяких украшений — в дорогу ведь. Незваная же гостья была в золотом платье с кружевным воротником и манжетами, в изящном чепце, похожем на кокошник, и обшитом жемчугом, с прозрачной вуалью. И не скажешь, сколько ей такой лет — пятьдесят или двадцать пять. Впрочем, взгляд тяжеловат для двадцати пяти.

Катарина бросила брезгливый взгляд на Тилечку.

— Вон, — бросила она, и кивнула на дверь.

Тилечка подняла глаза на Лизавету.

— Ступай, детка, позже доделаем, — и не надо тебе хрень всякую слушать.

А то, что будет хрень, ощущалось задницей на «раз». Лизавета затянула шнурки у мешка и выпрямилась.

Вообще опыт разговоров с неприятными посетителями был, и немалый. В школьные времена к ней, как классному руководителю, приходили родители неуспевающих и прочих проблемных детей. В вузовские — в зачётную неделю и в сессию косяками шли студенты со словами «А почему мне «три»? А мне не надо «три»! А в фондовской жизни время от времени попадались фрукты, которые когда-то сдали в музей что-то, а теперь хотели забрать назад, но увы, если предмет был принят на основной фонд, то легальных возможностей это сделать не существовало. И почему-то такую простую мысль было очень сложно донести. Как же, это же был его фотоаппарат, почему он не может забрать его обратно и продать коллекционерам? Или — это была фотография его дяди, а сейчас дяде будет сто лет, и на юбилее он хочет видеть эту фотографию!

— Присаживайтесь, — произнесла она тоном «недобрый препод общается с двоечником», и кивнула она на кресло. — Вы вообще кто? Не помню, чтобы нас друг другу представляли.

Катарина нахмурила брови.

— Что значит — кто? Это вы — кто?

— Елизавета Сергеевна Шерстянникова. Старший научный сотрудник музея истории города на полевой практике, — Лизавета села в другое кресло и закинула ногу на ногу — в штанах это было удобно.

— Вы любовница Фалько, вот вы кто, — сказала, как выплюнула.

— А вот и нет, — рассмеялась Лизавета.

— Он мой, понимаете?

— А он-то об этом знает? — почему-то Лизавете было весело. — Если он ваш, то и быть должен где-то недалеко от вас. Однако же, он вполне самостоятелен. Вот что, милостивая государыня. Если вам есть, что сказать, то излагайте, и ступайте. Если вы уже всё сказали — тем более ступайте. Нам в дорогу, а у меня с утра маковой росинки во рту не было.

— Я не знаю, откуда вы взялись, но судя по вашему виду — вы никто. У вас нет дохода, и семьи с вами нет, и магии я в вас не чувствую. Вы не можете стоять у меня на дороге.

— Не испытываю ни малейшего желания там стоять, — пожала плечами Лизавета. — Наши дороги — они как параллельные прямые, которые никогда не пересекаются. И если вы этого не видите, то грош вам цена, как магу.

Хрен её знает, что она там видит, но нечего задираться, нечего!