Летчик. На боевом курсе! - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Малыгин cтр.№ 68

За спиной в грузовой кабине пристроились на скамейках Игнат с Семёном. В этот раз пришлось их брать с собой. И команда такая поступила, и я сам бы в любом случае их прихватил. Потому как в этом вылете, не исключено, нас могут ждать сюрпризы в виде авиации противника.

Зенитная артиллерия? Тоже вполне возможна. Немцы правильные выводы из своих ошибок быстро делают. Если в первый раз проспали атаку, то сейчас вполне могут и подготовиться.

Командование отрицает подобную вероятность и ссылается на острый дефицит времени у противника. Якобы не до того им сейчас. Потому так и торопило нас с повторным вылетом. Единственная возможная вероятность – следует ожидать ответного огня корабельной зенитной артиллерии. Но основной удар мы нанесём по крепости Пиллау и порту.

Судя по этакой торопливости, стоит в самом ближайшем времени ожидать штурма Кенигсберга. С моря его заблокировали подводные лодки, да ещё и наше командование решило в полной мере воспользоваться таким прикрытием и отправило туда почти все боевые корабли.

И нам легче. На этот раз будет совместная с флотом операция. Сначала к городу подойдут корабли, отвлекут на себя внимание противника, и только после этого начнём работать мы…

Третий раз я взлетаю в ночь с этого аэродрома с максимально возможным весом, всего лишь в третий раз, а уже привык и к отрыву в самом конце взлётного поля, и к чёрным волнам Балтийского моря внизу, всего в нескольких метрах под колёсами «Муромца», и к звёздному куполу неба со всех сторон. Если облаков нет, само собой. А хоть какие-то облака почти всегда есть. А скоро небо вообще будет сплошняком затянуто белёсым мокрым покрывалом серой скомканной ваты, и лишь изредка в этом покрывале будут появляться редкие прорехи и ещё более редкие лучи зимнего тусклого солнца…

Плавный разворот в наборе высоты через слоистую низкую кучёвку на заданный курс. Над головой чисто – луна и звёзды. Облака внизу отражённым серебристым светом сияют с редкими чёрными пятнами прогалин. Через них в дневное время земля была бы видна. Пока была возможность, понаблюдал, как из серебристых облаков выныривают тёмные силуэты самолётов с навигационными огнями на крыльях, продолжают карабкаться ввысь, медленно уплывают нам за спину.

Дудоров, глядя на меня, вообще к боковому стеклу прилип. Да ещё и на часы поглядывает, время засекает. Соблюдают ли экипажи заданные интервалы взлёта. Такими темпами мы скоро вообще начнём в боевых порядках летать…

– Все в разных местах из облаков выныривают. Почему? Курс взлёта не выдерживают? – развернулся ко мне Дудоров.

Кивнул в ответ. Да он и сам всё понимает.

Идём на запад.

– Сергей Викторович, разрешите подменить? – не выдержал мой командир через два часа полёта. А почему бы и нет? И я кости разомну.

– Прошу, – расстёгиваю привязные ремни, скидываю с плеч подвесную систему парашюта. Меняемся местами. Командир полное право на это имеет. И ему хорошо, и мне. Ничего, скоро получу новый самолёт, там спаренное управление. Всё полегче будет. Осталось только подобрать в экипаж грамотного правого лётчика.

Постоял за спинкой кресла, посмотрел, как командир на моём рабочем месте обживается, удовлетворился увиденным. Прошёлся по кабине, наклонился к штурману, улыбнулись друг другу, уточнил наше место. Ещё три часа лёту. В эфире тишина, в грузовой кабине народ каждый о чём-то своём мыслит, Игнат с Семёном вольготно на боковых откидных скамейках раскинулись, глаза прикрыты. Спят?

Нет, каким-то образом меня почуяли, встрепенулись, смотрят вопросительно. Присел рядом, Маяковскому с Сергеем рукой махнул, подозвал к себе.

– Ещё три часа до цели лететь. Вы почему без парашютов?

– Командир, да мешают они. Стрелять с ними на спине невозможно, неудобно.

– Всё равно рядом с собой их держите.

– Так точно, держим!

Это Игнат за всех стрелков ответил. А глаза у самого хитрющие. А то я не понимаю, что с парашютом на спине из «максима» лёжа не постреляешь. Да и с «мадсеном» в руках так вольготно перед амбразурой уже не покрутишься. Ну, пусть хоть рядышком их держат.

– И не спите. Поглядывайте по сторонам. Мало ли кто налетит.

– Да мы поглядываем. Поочерёдно. Сейчас наша очередь отдыхать. Командир, ты не волнуйся, мы не спим.

– Да я и не волнуюсь.

Поднялся со скамейки, пошёл вперёд. Волнуюсь, ещё как волнуюсь. Грызёт тревога, покоя не даёт. Опять же чем дальше на юг мы забираемся, тем меньше под нами облачности. Вроде бы и хорошо для дела, но нас же всякая собака сейчас с земли увидит. А после вчерашнего наверняка немцы настороже и за небом будут во все глаза наблюдать. Засекут, как пить дать засекут.

Вчера на постановке задачи этот вопрос подняли. Все всё понимают, но летят. Нужно задачу выполнить. Одна надежда на отвлекающий фактор в виде наших кораблей под городом…

Всё, вот он, город впереди прямо по курсу. Дошли. Справа порт. Вчерашняя наука пошла немцам на пользу. Редко-редко где внизу огоньки светятся, нет уже той роскошной иллюминации. Но море и Кёнигсбергский с Гданьским заливы в лунном свете, словно днём, смотрятся, перечёркнутые по диагонали длинным чёрным на их серебристом фоне клинком Балтийской косы. Да посверкивает тоненькая ниточка реки. А ведь там внизу впереди явно идёт обстрел. Вспышки разрывов сразу заметны. Нет, не в городе, а справа, там, где Пиллау расположен. И порт.

Снижаемся, встаём на боевой курс. Проходим над Кенигсбергом. Бомбить его смысла нет. Если только мирное население уничтожать. А крепости ничего не будет. Не те у нас бомбы. Для фортов и казематов они словно для слона малая дробинка. Поэтому спокойно проходим над ними и идём к узкому разрезу в Балтийской косе. И над заливом делимся на два потока. Мы с Шидловским и ещё двумя экипажами работаем по звездообразной крепости, наводим страх на защитников, а остальные отворачивают чуть вправо и добивают гавань. И корабли. Насколько это получится…

На боевом! И нас всё-таки обнаружили! Перечеркнули небо перед самолётами ярко светящиеся столбы прожекторов, замельтешили вокруг.

Через открытый настежь бомболюк в кабину врывается слепящий свет, заставляет болезненно вскрикнуть и крепко прищуриться. Через мат в кабине и резкую боль в глазах слышу рёв штурмана:

– Так держать!

И через долгое, долгое мгновение, почти через вечность, звучит спасительное:

– Сброс!

И уходят с держателей бомбы, вздрагивает самолёт, освобождаясь от груза, вспухает вверх. И я не препятствую этому, наоборот добавляю обороты моторам, на автомате, на ощупь. Руки сами делают, что положено, выверенным наработанным движением находят рычаги управления дроссельными заслонками, переводят их в передний сектор. И ухожу, ухожу вверх и в сторону, стараюсь всеми силами вырваться из этого слепящего света. Снова вздрагивает самолёт. А глаза… Глаза пока ничего не видят. Только чувствую текущие по стылым щекам горячие дорожки слёз. И ловлю инстинктивно их языком, слизываю.