Железный крест - читать онлайн книгу. Автор: Вильгельм Хайнрих cтр.№ 41

— Не изнуряй мозг такими мыслями, — парировал Голлербах. — В конце концов, у нас же будет с собой наша форма.

— Это значит, что мы будем вынуждены тащить с собой пару лишних килограммов, — проворчал Керн. — Ты посмотри на это! — С этими словами он принялся закатывать мундир и штаны в одеяло. Сверток получился действительно внушительного размера.

— В этом нет никакого смысла! — произнес Мааг и выругался. Застегивая гимнастерку, он с разочарованием подумал о женщинах. Он упустил шанс всей своей жизни. Почему он не воспользовался представившейся возможностью? Она ведь у него была, когда они с Цоллем охраняли пленных. Они могли бы по очереди поразвлечься с одной из бабенок. Однако ему было бы неприятно договариваться об этом с Цоллем. Позднее пришел Шнуррбарт, и ему, Маагу, пришлось помогать остальным солдатам сбрасывать содержимое повозок в речку. Но откуда ему было знать о том, что они так скоро начнут сборы? Просто невезение, и все тут. Эти уроды никогда не дают воспользоваться чем-то хорошим. Мне всегда не везло, подумал он, и Моника, пожалуй, скоро бросит меня. Ты тут месяц за месяцем валяешься в грязи, а когда представляется возможность немного развлечься, из этого ничего не выходит. Исполненный жалостью к самому себе, Мааг начал проклинать Штайнера. Это Штайнер во всем виноват. У этого жеребца, конечно, не возникло бы таких трудностей. Он относится к тому типу мужиков, которые берут женщин, не утруждая себя мыслями о последствиях. От этой мысли настроение Маага ухудшилось еще больше. Разве они могут понять, через что пришлось пройти такому парню, как я? — подумал он. Если бы они только знали, эти рабовладельцы. Да, они настоящие рабовладельцы.

Он еще какое-то время ворчал себе под нос, когда в дверях появился Штайнер, приказавший поторапливаться. Все с удивлением посмотрели на него. Русская военная форма радикально изменила его внешность. Казалось, будто взводный стал шире в плечах, даже немного изменилось его лицо. Он смотрится даже круче обычного, подумал Дорн, глядя на Штайнера.

— Хватит глазеть! — проворчал Штайнер. — Если будете и дальше так копаться, то дождетесь здесь русских.

Солдаты торопливо двинулись к выходу. Многие надели краги. У некоторых гимнастерки доходили до уровня бедер. На головах у всех остались немецкие пилотки с эмблемой эдельвейса. За спиной огромные скатки. Штайнер и Крюгер отправились к пленным. Остальные смотрели им вслед. Солдаты расхаживали из стороны в сторону, гримасничали и оглядывали себя, как женщины, примеривающие новые платья. Голлербах разговаривал с Дорном и Шнуррбартом.

— Я рад, что он вернулся, — признался последний.

Дорн посмотрел на окно той комнаты, где находились пленные.

— Если он расстреляет их, то я переведусь в другой взвод, — пообещал он.

— Для этого тебе нужно прежде всего вернуться в батальон, — напомнил ему Голлербах. — По правде говоря, это дело мне тоже не по душе. Но я все время повторяю себе: первыми придем мы, а женщины вторыми. — Голлербаху никто не ответил, и он, прищурившись, посмотрел на солнце. — Хорошая сегодня погодка, — продолжил он. — Похоже, что наконец наступила весна.

Шнуррбарт пожал плечами:

— Если бы я был дома, то мне было бы все равно, тепло или холодно, как на Северном полюсе.

Голлербах вздохнул:

— Я был бы очень доволен, если бы нам удалось добраться не до дома, а хотя бы до нашего батальона. Дерьмовое какое-то дело с Цоллем. Что он себе думал?

Голлербах замолчал и посмотрел в сторону моста, где над поверхностью воды покачивались камыши. Ему неожиданно вспомнилась поездка в Вюрцбург, куда он отправился вместе с Бригиттой. Это было в воскресенье. Поднявшись на гору к старому замку, они сели на скамейку и стали любоваться видом города, раскинувшегося внизу. Звонили колокола Ноймюнстерской церкви. Казалось, будто горы на другой стороне Майна медленно покачиваются в тени виноградников под бездонным голубым небом.

— Я хотела бы почаще бывать здесь, — призналась Бригитта.

Голлербах улыбнулся, вспомнив тот день. Ему пришлось четыре месяца копить на поездку в Вюрцбург, откладывая буквально по пфеннигу. Дома было очень мало денег. Отец получал ничтожную пенсию, мать три года назад стала инвалидом. Теперь семье стало еще труднее — в прошлом году его брата убили на Центральном фронте (так у автора. — Прим. переводчика). Кто скажет, чем все это закончится? В детстве он мечтал иметь много денег, купить автомобиль и объехать весь мир. Однако мир вскоре сузился для него до родного городка Мудау, уехать из которого просто не представлялось возможным. Его горизонт простирался не дальше края леса за маленькой церковью, где горы сливались с небом. Здесь разбивались все его мечты. Он уже представлял себе свое будущее в билетной кассе железнодорожной станции, в которой всю свою жизнь просидел его отец, тупо глядя на лица пассажиров. Отца раздражали их глупые вопросы, их нетерпение и необходимость всегда услужливо относиться к ним, наблюдать за тем, как они садятся в поезд, отправляясь в путешествие, а самому оставаться в тесной будке с крошечным окошком, как будто цепью прикованным к ней.

Он потер глаза и торопливо огляделся по сторонам. На него никто не обращал внимания. Шнуррбарт и Дорн уже присоединились к остальным. Солдаты грузили на лошадей ящики с патронами. Низкорослые лошади со спутанными гривами и злобными глазами своенравно подергивались. Мааг поднял с земли хворостину и принялся бить животных по бокам. Лошади лягались и становились на дыбы. Голлербах осуждающе покачал головой. Эти придурки ни черта не умеют обращаться с животными, подумал он. До Вюрцбурга его отделяло расстояние в три тысячи километров.

Штайнер никак не смог бы объяснить причину, заставившую его еще раз заглянуть к пленным. Когда они с Крюгером снова зашли в комнату, женщины сидели на полу, закутавшись в одеяла. Они смерили Штайнера и его спутника враждебными взглядами. У пруссака не было ни малейшего желания исполнять роль палача. Если Штайнер будет настаивать на расстреле женщин, то пусть сам занимается этим. Штайнер, угадавший его мысли, улыбнулся. Теперь, после бегства русского, убивать женщин нет никакого смысла. Да он, пожалуй, и не собирался никого убивать, во всяком случае, точно не знает, поднялась бы у него на них рука.

Он заметил раненую женщину. Ее положили на несколько одеял и еще одним накрыли сверху. Ее глаза были открыты, и она не сводила взгляда со Штайнера. Когда он подошел ближе, остальные женщины бросились от него в стороны, как от чумного. Штайнер остановился и спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Раненая не ответила. Штайнер неожиданно для себя увидел, что у нее красивые карие глаза, и удивился, почему не заметил этого раньше.

— Когда ты в военное время надеваешь форму, — произнес он, — то не следует ожидать, что противник будет обращаться с тобой как с женщиной. Ты понимаешь меня?

Хотя женщина снова ничего не ответила, Штайнер по выражению ее лица заключил, что она все поняла. Она упряма, как все русские, подумал взводный и, нахмурившись, продолжил: