Госпожа ворон - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Машевская cтр.№ 97

Ей, должно быть, очень идет ночь. Не бессонные бдения полководца в шатре, а сладкие стоны на любовном ложе.

"Сегодня ты роскошна как никогда" — с теплом в сердце подумал Гистасп.

А потом внезапно почувствовал, как в самый центр груди впилась заноза. В самом деле, вот, вот, что это такое. Альбинос так долго не мог понять, какие чувства привязывают его к танше — пока не увидел наглядно, не осмыслил, не сообразил на чужом примере.

Гистасп не приходился Бансабире братом, отцом, наставником, другом, любовником, советником. Он находился где-то посередине между всеми этими качествами, не принимая до конца ни одно.

Как и Гор.

С того самого дня, как Гистасп принял собственную верность тану Яввуз как бесповоротную данность, он хотел стать для нее тем, чем прежде был Гор. Гистасп желал занять его место, получить его право безоговорочного голоса хотя бы в некоторых вопросах. Хотел стать незаменимым и единственным в смысле, многократно превышающем привычные нормы отношений мужчины и женщины, чем-то большим, чем принято думать. Как был этот чертов ублюдок, изувечивший молодое прекрасное тело госпожи.

Пожалуй, это выход, вдруг осознал мужчина. Гор — прошлое, давнее, как Бойня Двенадцати Красок. Гор — начало Бойни и сущностный корень Бансабиры Изящной. Он, Гистасп, стал будущим — корнем не какой-нибудь маленькой танши, но Матери Лагерей. Не одиночной убийцы без племени, но главы великого клана и верховного главнокомандующего над сорока тысячами бойцов. И если у Клинка Праматери хватило сил закрыть глаза на прегрешения бывшего наставника и принять его науку, то у Гистаспа достанет сноровки скрыть то, чего не сможет простить даже грозная тану Яввуз.

Генерал оглядел спутницу снова — мягко ощупав взглядом почти бесцветных глаз. Такими должны быть глаза человека, не осуждающего и не оценивающего. Улыбнулся — вежливо-добродушной улыбкой, по которой Гистаспа знали все и подлинный смысл которой разгадала только она. Потом чуть приблизил к стоявшей по правое плечо женщине раскрытую ладонь и обратился глазами вперед — перед ними высились дубовые двери тронной залы дома Яасдур, открытые и охраняемые горделивой стражей в сияющих латах. Первый раз эти двери были открыты для них сразу.

— Запертые двери на наших дорогах встречали нас, конечно по-разному, но не было ни одной, которая не отворилась бы впоследствии, — не обращаясь конкретно к женщине, произнес Гистасп.

Бану, неуловимо усмехнувшись, не стала напоминать, что была одна дверь, которая в некотором смысле не открывалась с внутренней стороны — ворота замка, где Шауты с Раггарами морили их голодом.

— Чем бы меня ни встретила эта дверь, я спокойна, пока за моей спиной есть люди, в которых я верю, — также обезличено отозвалась Бансабира, вздернув голову.

Она кивнула герольду в дверях, чтобы тот, одетый в светлый праздничный камзол, украшенный вдоль шва горловины яркими кусочками разнокрашенного стекла, возвестил о ее появлении. Неслышно набрала полную грудь воздуха, прикрыв глаза — и пропустила момент, когда Гистасп кратко и трогательно улыбнулся уголками губ.

* * *

Командира дворцовой стражи и Аймара Дайхатта, препирающегося с дядей, разделяло еще около пяти шагов, когда герольд объявил о появлении тану Яввуз. Наконец уж.

— Господи, — едва слышно выдохнула Джайя. Так, оказывается, в Аттаре во дворце Далхоров, Бансабира еще была одета как святая…

— Явилась, — выдавила сквозь зубы Тахивран, игнорируя невестку с ее "Господом".

Дайхатт поперхнулся словами, которые хотелось бросить в лицо Каамалу просто потому, что он достал со своей вселенской неприязнью ко всем, кто не хотел следовать его планам и делать, что он задумал. Аймар застыл, уставившись на молодую таншу. Кто мог представить, что та измочаленная войной и тяготами новоиспеченная тану Пурпурного дома, которую он встретил в утро погибели Сабира, окажется не только деловитым командиром, но и такой соблазнительной женщиной?

Надо… Надо обязательно поздороваться. В числе первых, решил Аймар, явственно ощущая, как где-то с обратной стороны позвоночника зачесалось и засвербело от всякого нетерпения сделать что-нибудь значимое, проявить себя, всерьез взяться за дело. Интересно, куда она пойдет перво-наперво?

Он уже сделал шаг навстречу Бансабире, совершенно не зная, что скажет, как его окликнул посланник Тахивран.

— Светлейшая просит вас на разговор, тан, — сообщил командир. Дайхатт даже не сразу оторвался от наблюдения за Бансабирой. Если сейчас он не подойдет к ней, потом не выцепишь, но пропустить мимо ушей приказ государыни нельзя.

Сжав зубы и со всем недовольством гортанно рыкнув, Аймар проводил Бансабиру взглядом в распахнутые объятия деда и, бросив: "Иду", зашагал к помосту династии. Надо покончить с неприятными делами поскорей.

* * *

Дан ткнул локтем под ребро Серта и кивнул в сторону стоящего на шаг впереди Маатхаса. Соратники и близкие помощники Пурпурного и Лазурного танов уже столько раз пересекались по разным поводам и столько бед пережили вместе, что на сей раз, встретившись, кинулись обниматься, как лучшие друзья. Только их таны, по общему мнению, до сих пор занимаются ерундой.

Серт на маневр товарища отвлекся нехотя — он только что проследил недвусмысленный порыв Дайхатта кинуться к тану. Впрочем, отвлечься стоило — Маатхас замер, как заколдованный, так и не донеся до губ бокал с вином. А потом сосуд будто стал непомерно тяжелым, и рука, его держащая, обвисла плетью.

Бокал из чистого серебра выпал, звякнув, и покатился, заливая глянцевый пол. Хабур, верный друг и соратник, не растерялся и тут же навалился плечо в плечо на Сагромаха.

— Ой, тан, простите, — спохватился он, — я как медведь, честное слово. Вон, бокал из-за меня выронили. Простите.

— Д… да ладно тебе, — даже не посмотрев на мужчину, отозвался Маатхас.

О, Великая, почему она такая красивая? И почему такая откровенная? Зачем позволяет видеть все это, все, что должно быть только его, каким-то убогим извергам? О, Акаб. Чтобы их всех смыло…

Подоспела прислуга, но Маатхас тем более не удостоил взглядом и ее, наблюдая, как Бану целуется в щеки с дедом. Сморщенный, словно залежавшаяся редиска, Ниитас казался до того торжественно настроенным, будто собирался спеть какой-нибудь гимн.

Он, Маатхас, тоже бы спел. Но для начала надо вырвать Бану из лап всех других рвачей. Пока она не замужем — она только его. А когда окажется замужем — тем более будет только его, — ревностно в груди Сагромаха поднял голову Собственник и повелел ему идти к Матери Лагерей, не мешкая ни секунды.

Когда Маатхас удалился на приличное расстояние, Хабур упер руки в бока и обернулся к остальным — и лазурным, и пурпурным:

— Эти два идиота вас же тоже достали?

— Я вот, что предлагаю, — тут же зажегся идеей Ниим, будто продолжая мысль Хабура. — Надо их уже свести.

Хабур кивнул молча: это он и имел в виду.