Госпожа ворон - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Машевская cтр.№ 6

— Как прикажете, госпожа, — привычно отозвался командир и, наскоро собравшись, отправился в конюшню.

В стойле на примятом тяжелой тушей сене лежал конь, с которым Гистасп проделал весь путь в Западный Орс и обратно. Лежал тихо, не фыркая, не посапывая во сне, не двигаясь и не дыша.

Зверство, — Гистасп скрипнул зубами. Животное-то чем не угодило?

Гистасп опустился на колени, ощупал морду, погладил бок, отошел. Облизнул пересохшие губы, огляделся. Ни одного конюшего — он сразу приметил, как вошел. Альбинос ощутил, как напрягся каждой мышцей: удара или стрелы стоит ждать отовсюду и в любой момент. Он осторожно потянул рукоять меча, вытаскивая осторожно-осторожно, чтобы ни звуком не выдать себя. Ступал бесшумно, на полусогнутых, озираясь.

Замер.

Но время шло, а ни подвоха, ни нападения не следовало. Может, стоит подождать еще чуть-чуть? Гистасп подождал, однако становилось очевидно, что на убийстве коня выпад врагов и закончился. Хм, это все?

Гистасп осмелел настолько, что убрал меч и принялся ходить вдоль стойл туда-сюда, что-то разглядывая. Враг, кем бы он ни был, упускал отличный шанс свести с ним счеты: выстрели в такой тишине поближе к породистому жеребцу или развей под огнем щепоть серы — и вся конюшня вздыбиться, взбеситься, переломает могучими телами ограждения — и пиши пропало. Идеальный несчастный случай. А так получается, что враг или глуп, или труслив, или непредсказуем. Лучше думать последнее, решил Гистасп: нет ничего опаснее, чем недооценить противника.

Странно, что после первого инцидента злоумышленник не передумал и не отступил. А, едва Гистасп стал, наконец, приходить к мысли, что, может, разваленная комната оказалась чьей-то несмешной и глупой шуткой, взялся за старое.

Командующий принялся снова перебирать в уме потенциальных недругов или злопыхателей. Кандидатур отыскивалось ненамного больше, чем в прошлый раз.

Правда, участие Каамала исключалось само собой. Явно кто-то из местных, потому как в путешествии никаких нападок в адрес Гистаспа не случилось. Значит, соотечественник. Завистник, вероятнее всего. Неужто все же Отан? Или Гобрий? Или Дан? Да быть такого не может.

А, может, это все-таки Каамал? Может, Яфур просто действует через поверенных, специально, намереваясь сбить альбиноса со следа. И тогда выходит, что сейчас Гистасп размышляет именно так, как задумал Серебряный тан? Гадство. Мужчина совсем запутался, где начало, где конец в поиске, что черное, а что белое. Из омута смятения командира выдернул голос той, кто единственно в представлении Гистаспа, при всей сложности поступков, находился за рамками оценочных суждений.

— Ты еще не уехал? — недовольно осведомилась танша, заходя в помещение.

— Я… — Гистасп проглотил ком в горле, приходя в чувство. — Я уже собираюсь, — отозвался мужчина, всеми силами скрывая растерянность.

— А, по-моему, ты копаешься, — веско заметила танша, углубляясь в полумрак помещения. Сквозь узкие окошки под настилом потолка в конюшню заглядывало утреннее солнце, и освещение казалось очаровательным и свежим.

— Видите ли, — размеренно начал Гистасп, чтобы успеть придумать какую-нибудь причину задержки, поскольку говорить об истинной не казалось ему хорошей затеей.

— Почему здесь так тихо? — бесцеремонно перебила Бансабира.

Она огляделась и повысила голос — совсем не сильно, но угроза прозвучала отчетливо:

— Неужели то, что меня не было несколько недель или то, что вчера было гуляние — такой заманчивый повод отлынивать от работы? — с этими словами она решительно вышла на воздух, всматриваясь в соседние служебные помещения. Гистасп поспешил следом. Хорошо, что тану отвлеклась. Но плохо, что никто не торопится навстречу, осознал Гистасп, а потом, выпучив глаза, уставился Бану в спину: и когда пятнадцатилетняя девчонка, о каждом слове которой доносили ее отцу, каждый приказ которой вызывал неугомонные пересуды в рядах, превратилась в женщину, чьи мельчайшие оттенки интонаций уже выучило все окружение, и теперь от них внутренне поджимается даже он, бывалый воин и лицедей, прошедший больше других командиров именно бок о бок с тану Яввуз?

— Где старшие? — громко спросила Бансабира, не меняясь в лице, поскольку толку шептать не было. Тану начинала злиться.

Наконец, из каморки поодаль заспешил мужчина, и танша быстро признала в нем управляющего замка.

— Тану, — запыхавшись, приблизился мужчина средних лет, глубоко поклонился, будто сам был конюхом. — Госпожа, я…

Бансабира обернулась к альбиносу и с легким снисхождением спросила:

— Ты чего увязался? Не помнишь основ седловки?

Гистасп опешил, потом, не удержавшись, усмехнулся: по привычке.

— Нет-нет, я еще не в том возрасте, чтобы жаловаться на память.

Бану в ответ улыбнулась краешком губ, но голос звучал строго:

— Поторопись. Я надеюсь, ты вернешься затемно или, самое позднее, завтра.

— Сделаю все возможное, — Гистасп поклонился и исчез в конюшне. Бану тем временем обратилась к управляющему и велела собрать на этом месте через час старших конюхов. Стоило бы разобраться.

Управляющий, сонный, ежащийся от утренней прохлады, скомкано отозвался и поспешил убраться с глаз госпожи вон. Утро явно не задалось. А Бансабира, дождавшись отъезда Гистаспа, обвела открывающийся вид пронзительным взглядом и решительно шагнула к стойлам. Прошла взад-вперед, осматриваясь в обе стороны. Так и есть — конь командующего мертв.

Кажется, по мирному небу над родным чертогом поползло первое облако.

* * *

Устроив знатную выволочку конюхам, от которых исходил почти неправдоподобно сивушный запах, Бану заторопилась на завтрак — после утренних упражнений есть хотелось зверски.

По дороге из бокового крыла выскользнул Дан, надеясь прошмыгнуть никем не замеченным. Он воровато огляделся и, не приметив таншу, побежал ко входу в донжон. Бансабира хмыкнула — надо будет вскользь намекнуть сегодня, что, когда у него краснеют уши, видно издалека.

За завтраком собрались все Яввузы, от мала до велика, от танши до далеких троюродных представителей. Бану явилась в простом убранстве из черного платья с тонким пурпурным поясом и с привычной косой набок. За госпожой неотступными тенями шли Лигдам, Раду и Вал. Ей подвели маленького растерянного Гайера, и Бану, крепко обняв сына, велела няньке с ребенком расположиться рядом. Устраиваясь во главе стола, молодая женщина улыбнулась:

— Рада видеть вас всех.

Она обвела глазами родственников: Руссу, Тахбира со все еще миловидной женой Итами, двумя сыновьями и двумя дочерьми; кузена Махрана, сына покойного Ран-Доно; малышку Иввани, младшую из детей покойного Ванбира, которая всего через полгода-год войдет в брачный возраст и уже вряд ли может считаться малышкой; ее горделивую, но горестную, потухшую мать Сивару; единокровного брата Адара, троюродных братьев по отцу (сыновей покойной Фахрусы), прибывших почтить, наконец, свою высокую державную кузину-таншу, Бирхана, коменданта военной академии Пурпурного дома, Гайера, наконец — и поняла, что и впрямь рада всем. Хорошо иметь большую семью, если стоишь во главе ее.