Госпожа ворон - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Машевская cтр.№ 51

Гор открыл, было, рот — не то спросить, не то возразить — потом отвернулся, хмурый. Обо всем этом не очень-то хотелось думать. Вспоминая встречу с Таланаром, он теперь мог сказать, что встречи с ангоратскими служителями никогда не проходят для него бесследно.

— Благослови меня на встречу, и я скажу то, что знаю.

Шиада кивнула, вознесла прекрасную молодую голову, призывая Гора преклонить колени. И когда тот присел, Шиада не своим голосом, с интонациями, присущими женщине, которую никогда не встречала, произнесла:

— Да благословит тебя Кровавая Мать Сумерек, Гор.

Мужчина вздрогнул и, вскинув голову, поймал запястье, простертое над своей головой. Вскочил.

— Ты знаешь о ней столько всего, но не знаешь, где искать?

— Я ведь не гончая. Я могла попросить призрак Виллины вести меня за тобой, потому что Виллина видела тебя, умирая, а ты на мое счастье знал, где эта женщина. Но я не могу идти по следу человека, которого никто из знакомых мне людей никогда не видел.

— Ее зовут Бансабира Яввуз. Она тану Пурпурного дома в великодержавном Ясе, — Гор смотрел прямо и уверенно. — И она делец. Бану едва ли сделает хоть что-то без умысла или выгоды, будь к этому готова.

Шиада, сузив глаза, поглядела на Гора несколько секунд, и спросила:

— Можешь отвести меня или дать карты?

— Увы.

— У нее есть хоть какое-то напоминание о тебе? — не сдавалась жрица.

— Должно быть, если она не выбросила.

— Дай мне свой кинжал, — попросила жрица.

— Зачем?

— Если не выбросила, найти дорогу будет проще по притяжению того, что принадлежит тебе.

Гор, колеблясь, вытащил из-за пояса кинжал и передал жрице.

— А действуешь совсем как гончая, — вручил он кинжал.

— Если мне удастся сохранить свет и тьму Праматери в Этане, я готова действовать даже как заразная холерой мышь. Светел твой день, — простилась жрица, последовав в сторону, где поодаль остановился Гленн.

Гор поймал Шиаду за руку.

— Подожди, — он заглянул в красивое и светлое, как мрамор, лицо. — Ответь на один вопрос.

Шиада встала в пол-оборота и чуть повела головой, давая согласие спрашивать.

— Я прожил среди христиан немало времени и, должен признать, в их учении есть своя притягательность. Я знаю немало достойных людей, проповедующих заповеди Христа. Так почему нельзя допустить, что христианство — лишь то, во что преобразуется вера в Праматерь?

Шиада впервые посмотрела на Гора с уважением.

— Как тебя зовут? — спросила жрица. Тиглат назвался.

— А почему, ты думаешь, христиане далеки от тех способностей, которые называют магией? Что есть магия и чародейство, присущее ангоратским жрецам? Ответь на эти вопросы, и ты ответишь на свой.

— Я не понимаю, — сказал Гор прямо. — Помоги мне, — настоял он.

Шиада вдумчиво кивнула и обвела глазами вид с утеса.

— Оглянись, Тиглат. Что ты видишь?

Гор обернулся, поглядел, перечислил: желтеющие осенние долы под холмом, небо, утес, деревеньки вдалеке. Шиада согласно кивнула.

— Да. А почему ты можешь их видеть? Почему все сейчас могут их видеть?

— Из-за солнца?

— Именно. Потому что день. Откуда ты знаешь, как выглядит день? Откуда ты знаешь, как сияет солнце?

Гор немного нахмурился, а потом, быстро сообразив, улыбнулся.

— Точно, — ответила Шиада в ответ на домыслы мужчины. — Потому что есть ночь. Мы различаем свет, потому что есть тьма. Мы радуемся равноденствию и летнему солнцестоянию, потому что, наконец-то, солнце и свет становятся также могущественны, как первозданная тьма. Мир был замешан из тьмы, и день — лишь краткий миг в бесконечной ночи того, что находится за Этаном. Христианский мир признает только солнце и свет. Если верить тому, что они говорят, ночь тоже создал Бог, но они отрицают всю силу ночи и сумерек и всю мудрость тьмы, в сравнении с которой свет дня — лишь осколок очевидного знания, который удалось выхватить без усилий.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, но все еще не слышу в этом ответа на мой вопрос, — сказал Гор на редкость учтиво. — Объясни еще.

Шиада улыбнулась:

— В памяти Таланара ты тоже его расспрашивал. Видишь, ты действительно хочешь познать природу вещей, в то время как большинство фанатичных христиан, хотят, чтобы к ним прислушивались, признавая их знающими. Претендовать на уважение, отпущенное мудрецу, и быть мудрецом — совсем не одно и то же.

Пожалуй, мысленно согласился Гор.

— Мир существует столько, что нельзя назвать наверняка, но для христиан история Этана началась с рождения пророка. Бог — это свет, каждый священник скажет. И разве это противоречит тому, что ты узнал, поклоняясь Праматери? Бог — это свет, Бог — это солнце, которое в Нэлейм из бездонности небытия рожает Праматерь. Когда крепнет Достославный Сын Той-что-Дает-Жизнь, мир воскресает после ледяной стужи Нанданы. Тогда Бог-Солнце возрождается в полной силе и, обогревая и освещая землю, помогает Иллане плодоносить. Но чем больше проходит времени, тем слабее становится его свет, голова Бога-Сына клонится вниз, и он погибает, чтобы в Нэлейм быть рожденным снова и снова набраться сил и возмужать весной. Он всходит и увядает, но Праматерь существует всегда. Она рождает его снова и снова, и принимает его назад, во тьму, снова и снова, год за годом, чтобы беречь созданных Ее детей. Оглянись, Тиглат, разве в жизни людей иначе? Разве мужчины не умирают раньше большинства женщин?

Тиглат слушал, как заколдованный, и действительно не знал, есть ли ему, что возразить.

— Ты взращен во тьме Храма Даг, единственного подлинного в своем роде Храма Матери Сумерек за пределами Этана. Я права?

Гор кивнул.

— Разве ты не обучился видеть во тьме?

Тиглат подтвердил, что действительно может видеть незримое для большинства людей.

— А разве тебе не было страшно жить в темноте три долгих года? — Шиада смотрела мужчине в глаза и, кажется, видела разом всю его жизнь от рождения до момента смерти, не ведая тайн.

Тиглат молча кивнул.

— Как было и мне, и всем жрецам, которые приносили обет молчания и теперь тоже могут видеть ночью. Ты преодолел страх, Тиглат. Ты преодолел себя, стал сильнее себя, чтобы научиться видеть обе стороны: тьму и свет. Ведь только когда ты знаешь, что одна и та же дверь ведет в обе стороны, ты понимаешь, что это — дверь. Обучаясь в Храме Шиады, ты обрел силу не страшиться сумерек и ночи — времени, когда все меняется и не то, чем кажется. Христиане боятся их, утверждая, что ночь полна демонов и греха. Но для нас ночь — это священное время, когда в недрах тьмы зачинается жизнь. Они говорят, что дети — от плоти и крови, но мы говорим, что ребенок — это душа, которая помнит и знает стократ больше, чем мы и, зачиная, вынашивая и рожая, мы позволяем душе из мира духов оказаться здесь.