Госпожа ворон - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Машевская cтр.№ 42

— Мой дед, — в тон отозвалась Бану, — один из двенадцати танов Яса и наш союзник. Если хотите убедить меня расторгнуть помолвку Адара, которую будучи тану…

— В ту пору вы не были единовластной тану.

— Но теперь являюсь, — Бану с грохотом оперлась на столешницу и вскочила. — Иден Ниитас владеет землями в самом центре страны. Его указ о запрете на пересечении границ любым таном, кроме меня, позволяет удерживать нейтралитет почти во всех землях, поскольку для каждого сейчас военные действия означают марш через Ниитасов. Союз с ним дает нам сведения обо всех перемещениях в стране. В нашем танааре после войны тоже осело несколько сотен выходцев из Сиреневого дома, и отказаться сейчас от помолвки Адара — нажить очень серьезного врага, к тому же в собственном тылу. Если ты хочешь, Отан, оспорить мое решение, предложи что-то настолько ценное, ради чего имело бы смысл рискнуть свободным проходом по стране и ордой мечей, ненавидящих Раггаров также рьяно, как и мы.

— Мы… ненавидим Раггаров? — уточнила Иттая.

Все уставились на девушку молча, осуждая, что она вообще посмела открыть рот с таким самоочевидным вопросом. Иттая невольно сжалась, а, поймав недовольный взгляд отца, вовсе сникла. Гистасп коротко окинул взглядом сложившуюся обстановку и обернулся к танин.

— Да, ненавидим, — мягко подтвердил альбинос. Иттая встрепенулась и подняла глаза на блондина, робко улыбнувшись в благодарность. Гистасп переключил внимание на обнаглевшего Отана. — Раз предложений нет, тебе лучше уйти, Отан.

— Да кто ты такой, выродок без роду и племени.

— Отан, — одернула Бану. Тот не унялся:

— Хватит уже лицемерить. Выгораживаете его только потому, что этот ублюдок залез к вам в постель?

* * *

Первым всхлипнул Серт: кому, как не ему знать, что значит заявить нечто подобное тану Яввуз Ведь именно он когда-то и донес впервые о подобных слухах. Тахбир напрягся всем телом и, наблюдая за отцом, его сыновья и супруга вздрогнули тоже. Дан собрался протянуть "Э-э-э", как обычно, но запнулся в самом начале и в итоге издал какой-то непонятный утробный звук. Раду и Русса подались вперед, напряженно вглядываясь, будто это улучшало осознание происходящего. Охрана переглядывалась, но молчала.

Гистасп, наконец, перестал безмятежно ухмыляться, выпрямился в спине и уставился во все глаза на Бансабиру. В отличие от танши, альбинос мог только догадываться о наличии подобных сплетен, но тот факт, что в свое время замолчали о Бану и Юдейре, давно убедил Гистаспа, что беспокоиться не о чем. Напрасно. Ведь прекрасно же знает, что у Бану Яввуз твердая рука. Как никто знает, и, если это обвинение будет портить ей репутацию — а оно уже портит, — перед роковым выбором тану вздрогнет только внутренне, так что никто не заметит.

Гистасп напрягся всем телом, но, как мог, старался скрыть. Иттая переводила глаза с кузины на генерала, непроизвольно закусив губу — неужели, правда?

В голову Бансабиры ударила кровавая волна гнева. Но вместо того, чтобы покраснеть, танша быстро бледнела, оседая в кресло и держась за подлокотники. Она и без того была слишком зла. Зеленые глаза почернели, как потемнело и остроскулое, все из прямых линий лицо.

* * *

— Хватит уже лицемерить. Выгораживаете его только потому, что этот ублюдок залез к вам в постель?

— А тебе бы тоже хотелось? — холодно и снисходительно осведомилась танша, сузив глаза. Среди собравшихся перекатилась неуловимая волна робкого ропота. Гистасп едва слышно облегченно выдохнул и прикрыл глаза. Могло закончится и похуже.

— Бансабира, — тихонько позвал Русса.

— Тихо, — шикнула танша на брата и взяла размеренный тон. — Ты знаешь, Отан, в моем чертоге происходят странные вещи, и я никак не могу поймать виновника. Но ничто не мешает мне — ничто, Отан — назначить им тебя. И судя по тому, как ты ненавидишь и меня, и Гистаспа, я не сильно ошибусь.

— Я не ненавижу вас, тану. Я всего лишь требую для моего племянника права голоса, которое он имеет как законный ахтанат дома. Но вы настолько ослеплены этим лисом, — убедительности ради багровый от ярости Отан ткнул пальцем в сидящего напротив Гистаспа, — что все делаете, как он хочет. Уж простите, но если женщина не относится к числу слабовольных дур, то я знаю только один способ вертеть ею, как вздумается.

Гистасп в свою очередь снова принял всем довольным, но немного отсутствующий вид: что поделать, все эти склоки, разговоры, известность… Такова участь сильных людей, быть объектом пристального внимания — говорила вся его расслабленная поза. И глядевшая на альбиноса Иттая восхищалась в душе, не в силах побороть блеск собственных глаз. Он всегда на высоте.

Правда, стоило случайно отвлечься и взглянуть на одного из братьев, как пришлось уставиться в собственные ладони на коленях. Кажется, он заметил, если расскажет отцу, добра не жди.

Зато, когда на вот такого Гистаспа глянула Бансабира, даже немного успокоилась. Гистасп и правда, как змей: всегда прохладный и чуточку скользкий, всегда не у дел, но всегда в центре событий, всегда опасен, но вроде не напрягается и остужает пыл окружающих, будто камень в пустыне, от которого под солнышком змей вытягивает тепло.

— Раду, — просто позвала госпожа. Тот вскочил немедля, будто только приказа и ждал. — Отведи Отана в темницу.

— Что? Вы не можете так просто…

— Могу, — обрубила Бану. — Серт, через десять дней заберешь Отана под свое командование и вверишь одну сотню.

— Сотник? СОТНИК? — Отан принялся вырываться, когда Ниим и Маджрух скрутили его с обеих рук. — Твой отец произвел меня в генералы, когда ты еще в пеленки гадила.

— Не припомню, — безразлично отозвалась Бансабира. — По мне, отец вверил тебе командование только потому, что ты был братом женщины, родившей Адара.

— Сука.

Бансабира проигнорировала, махнув рукой. Судьба Отана больше не волновала ее.

— Вал, можешь быть свободен. Подготовь доклад о тех, кто способен занять его место во главе десяти тысяч.

Брюнет поклонился коротко и вышел поспешно.

Бансабира откинулась на спинку стула и протяжно выдохнула. Надо же, этот выродок ухитрился так переключить внимание на себя, что Бану уже почти забыла, чего ради собрала родню и приближенных. О цели напомнил Тахбир.

— Бану, что случилось-то?

Молодая женщина поглядела на дядю искоса и, пригнувшись к столешнице, толкнула к центру стола пачку принесенных вскрытых писем.

— Прочти верхнее, Тахбир.

Все еще зла, отметили присутствующие: к брату и дяде по именам обращается, только когда страшно недовольна.

Ахтанат развернул послание, принялся читать, но сбился на середине фразы. Уставился на племянницу: точно не розыгрыш? Остальные вопросительно поглядели на этих двух, и Бану пояснила вслух:

— Все вы знаете, что наш танаар сегодня является самым выдающимся и желаемым приданным в стране. Начиная с Дайхатта, который не счел нужным дождаться даже, когда мы похороним отца, несколько танов уже начали запрашивать, в какое время мне удобнее принять сватов. А сегодня, — танша перевела дух, — о себе заявил и Раггар.