Ночные видения - читать онлайн книгу. Автор: Пэт Кэдиган, Джон Лэнган, Шеннон Макгвайр, и др. cтр.№ 67

По счастью, задерживаться Джеку не позволено. Ему приходится все время двигаться, ему и его репе. Он всегда появляется после наступления темноты, нигде не останавливается слишком надолго, поскольку не должен стать привычным, запомниться, увидеть рассвет.

Знаю, вы уж подумали о «Летучем голландце», верно? Да, идея та же, но частности различаются. «Летучий голландец» на самом деле – морское парусное судно с капитаном и командой. Не знаю, в чем там дело, но скорее всего в спеси. Есть множество историй о бессмертных путешественниках, и большинство из них очень романтичны.

Но только не история о Джеке. Когда-то она пользовалась широкой известностью, но никто и никогда не находил ее сколько-нибудь романтической. В наше время эта история довольно темна, но Джек по-прежнему входит в число десяти самых серьезных опасностей, грозящих человеку до и после смерти, и было бы ошибкой недооценивать его.

Такой ошибки я-то уж точно не совершу. Я готовилась к первой встрече с Джеком весь прошлый год. Со мной занимались мама и бабушка. Я изучала легенды и этого парня знаю вдоль и поперек, Джек – смышленая бестия, перехитривший самого себя и получивший по заслугам, но он по-прежнему пытается отвертеться от наказания. Я не позволю этому случиться. Уже предвкушаю, нервы становятся как у фанатика-евангелиста.

Огонек плывет ко мне. Становится действительно тепло. Хочется снять куртку, но нельзя – она заденет за ветки кустов и деревьев в радиусе пятнадцати метров. И вдруг он говорит:

– А, вот вы где!

Мгновение мне кажется, будто он обращается ко мне, но затем у боковой стены гробницы Перлмуттеров я замечаю женщину в вечернем платье, покрытом черными блестками с рядами серебристых бусин. Короткие курчавые волосы переливаются в свете фонаря, меняя цвет от рыжего до белого. По-видимому, она не может решить, сколько ей сейчас лет, но ей определенно не восемьдесят.

– Вы меня видите? – осторожно спрашивает она.

– Вижу и слышу. Вы призываете меня с последней ночи, Анна-Мей.

Она начинает двигаться к нему, затем спохватывается.

– Я даже не знаю, кто вы такой.

– Мы принадлежим к одному семейству. Я Джек, дядя одного из ваших далеких предков. Мне так жаль, что вы мертвы.

Ну, что ж, по крайней мере, это объясняет, почему он явился именно к Анне-Мей, а не к какой-нибудь другой отчаянной душе в округе. Джек всецело сосредоточился на Анне-Мей, но она не может приблизиться к нему настолько, чтобы ее осветил свет фонаря, поэтому расстояние между ними не слишком велико, но достаточно, чтобы не дать посторонним вмешаться, и в то же время чтобы Джек нашел другого простофилю, если Анна-Мей не клюнет. Но он, как мне представляется, вполне уверен, что семейные узы сделают ее восприимчивой. Мне надо просто подождать – по закону я могу вмешаться, лишь если он попытается на что-нибудь ее уговорить.

Анна-Мей чуть склоняется в его сторону, но не делает к нему ни шага.

– Вы пер… гм… – говорит Джек, – первая, с кем мне удается завязать разговор. Все остальные здесь производят впечатление… гм, даже не знаю какое. Как будто говорят на незнакомых языках.

Такое с недавно умершими случается, особенно если они решительно не желают быть мертвыми, как Анна-Мей. Вероятно, узнав, что другие ее тоже не понимают, она нисколько не обрадовалась.

– Так, может быть, вы мне скажете, – продолжает она. – Это оно и есть? Интереснее уже не будет? И вообще, тут хоть когда-нибудь бывает интересно? Что я делаю не так?

Джек приподнимает фонарь и отводит несколько в сторону, чтобы она могла оценить его обаятельную улыбку.

– Боюсь, не могу вам сказать. Видите ли, я не мертв.

Анна-Мей несколько отступает назад.

– В самом деле. Это правда. Подойдите поближе и убедитесь. – Джек топает ногами, чтобы показать ей, как он мнет траву и оставляет следы – души делать этого не могут, по крайней мере души умерших лишь десять дней назад. На Джеке дорогой костюм, пошитый при короле Эдуарде, в 1906–1918 годах. Значит, где-то какой-то смертный гниет голышом.

Анна-Мей колеблется, затем медленно приближается к Джеку. Кажется, она скорее скользит на коньках, нежели идет. Возраст ее пока не установился, но Джек продолжает улыбаться ей по старинке, всем своим видом как бы говоря: «Я такой очаровательный мошенник», и глазом не моргнет. Приблизившись к нему на метр, Анна-Мей вдруг останавливается и говорит:

– Я чувствую ваш запах!

Вероятно, у Джека были какие-то предположения о том, что она сделает в следующий момент, но такого он точно не ожидал. Я и сама едва не потеряла равновесие. Мертвые могут быть непредсказуемы, но Анна-Мей только что всех перещеголяла.

У Джека отвисает челюсть, он закрывает рот, но он снова открывается, и так повторяется несколько раз. Наконец он обретает дар речи.

– Надеюсь, я не причиняю вам неудобства.

– Это ваш костюм. Чувствую запах шерсти. Он сильнее прочих. Кроме того, пахнет гуталин ваших туфель. И что-то еще.

– Пропитка для водонепроницаемости, – доверительно признается Джек.

– Нет, вы во что-то вступили.

Мне плохо видно выражение лица Анны-Мей, но последнее ее замечание Джека явно не обрадовало. Я подумала, уж не пора ли мне вмешаться. Анна-Мей может оказаться для него слишком смышленой.

В начале своей карьеры странствующего мерзавца Джеку гораздо труднее было найти кого-нибудь, кто согласился бы его послушать, поскольку о нем знали очень многие. Чтобы заполучить собеседника, ему приходилось ждать, пока в могилу сойдет несколько поколений. И всякий раз самому дьяволу приходилось быстро приводить все в порядок, пока Джек не прокрался в ад или рай. Это сделало бы сделку необратимой, сам Джек оказался бы на свободе и вне досягаемости, а тот, кто, поддавшись на его уговоры, согласился взять у него фонарь из репы, бывал обманут.

Анна-Мей переводит взгляд с блестящих пахучих туфель Джека на фонарь в его руке, на его лицо и затем вдруг обратно на фонарь.

– Это что же… репа? – недоверчиво спрашивает она.

– Когда-то у людей только она и была, – отвечает Джек. Речь его льется без труда, но голос слегка дрожит. Впрочем, возможно, я принимаю желаемое за действительное. – Я хочу сказать, у нас на родине.

– О какой стране вы говорите? – спрашивает Анна-Мей.

Джек снова чарующе улыбается. Действует ли его очарование на Анну-Мей? Не понимаю, как люди покупаются на такое, но тут следует учитывать, что я не отчаявшаяся и не мертвая.

– От акцента я избавился давным-давно. Вы и представить себе не можете, до чего он был силен.

Уж не светит ли этот сукин сын на нее своей аурой? В своем сотовом я запускаю другое волшебное приложение. Ну, разумеется, Джек весь светится изумрудно-зеленым. Анна-Мей этого свечения не видит, но чувствует.

– Так и хочется сказать «Ирландия», – наконец произносит она, – и сама не знаю почему. Вряд ли я угадала.