– Да, но очень коротко. Вы не должны напрягаться.
– Шериф что-нибудь выяснил насчет баллонов?
Беллармайн скривился.
– Их не смогли вскрыть. Не смогли разрезать металл.
– Это все подтверждает, – сказал Льюис. – Думаете, существуют еще такие механизмы?
– Наверняка, – сказал Беллармайн и сел на стул в изголовье кровати. – Я еще раз осмотрел подвал, на сей раз взял с собой технического специалиста. Он со мной согласен. Все там говорит о массовом производстве. В основном арматура с минимальной машинной обработкой. Простая, эффективная конструкция.
– Но зачем? Зачем нужна кровь мертвых людей?
– Я и сам задавался этим вопросом, – сказал Беллармайн. – Может быть, для питания растущих культур. Может, для извлечения антител.
– Это возможно?
– Все зависит от того, насколько быстро взята кровь. На время влияют температура и состояние тела и еще много факторов.
– Но зачем?
Хирург провел рукой по седым волосам.
– Мне не нравится мой собственный ответ на этот вопрос, – сказал он. – Я все думаю о том, как мы фракционируем кровь морских свинок, как производим вакцину из зародышей цыплят, как используем всех наших подопытных животных.
Взгляд Льюиса упал на столик в другом конце палаты. Кто-то перенес на него все журналы с прикроватной тумбочки. Он все еще видел обложку с пучеглазым чудовищем.
– Насколько я знаю из научной фантастики, – сказал Льюис, – та серебряная сетка в стене коридора – видимо, какой-то передатчик материи. Она отправляет баллоны туда, где их используют. Интересно, почему ее не поместили внизу с остальными механизмами.
– Может, она должна находиться на поверхности, – сказал Беллармайн. – Я знаю не больше вашего.
– Вы трезвомыслящий человек, док, – сказал Льюис. – Почему вы так спокойно приняли теорию о пучеглазом чудовище?
– Дело в сочетании фактов, – ответил Беллармайн. – Серебряная сетка, дизайн и назначение механизмов, неизвестные металлы, странности в организме Джонсона. Сразу видно, это – ПРИШЕЛЬЦЫ. Но тот же вопрос я могу задать и вам, Льюис. Что навело вас на эту мысль?
– Джонсон. Он назвал меня «обыкновенным человеком». Я задумался, насколько же парень должен отличаться от всех остальных, чтобы отделять себя от человеческой расы.
– Все сходится, – сказал Беллармайн.
– Но при чем тут морские свинки? – спросил Льюис.
Хирург нахмурился, глянул на пол, затем снова на Льюиса.
– Это устройство выполняло еще одну функцию, – сказал он. – Подвергало живые вирусы определенному воздействию – облучению рентгеновскими лучами или бета-лучами или чему-нибудь подобному, – и помещало мутировавший вирус в небольшой контейнер размером с ваш кулак. По опыту я знаю, что некоторые мутировавшие вирусы могут быть смертельными.
– Биологическое оружие, – прошептал Льюис. – Вы уверены, что это не русские?
– Уверен. Это был идеальный центр распространения инфекции. Полноценный. Если бы все сработало, Банбери был бы уже опустошен.
– Может, они были не готовы.
– Биологическое оружие считается готовым к применению, когда обустроен хотя бы один центр распространения инфекции. Нет… Это устройство производило незначительные изменения в обычных микроорганизмах, если не ошибаюсь. Маленький контейнер помещался в…
– Подставке на столе Джонсона, – сказал Льюис.
– Ага, – подтвердил Беллармайн.
– Я его видел, – сказал Льюис. – Принял за освежитель воздуха. – Он смахнул с одеяла невидимые пылинки. – Значит, они заражают нас мутировавшим вирусом.
– Это меня и пугает, – сказал Беллармайн.
Прищурившись, Льюис посмотрел на хирурга.
– Док, что бы вы стали делать, если бы узнали, что одна из ваших белых крыс не просто обладает достаточно развитым интеллектом, но к тому же понимает, что вы с ней делаете?
– Ну… – Беллармайн выглянул в окно. Сгущались сумерки. – Я не чудовище, Льюис. Я бы, наверное, отпустил ее на волю. Нет… – Он почесал подбородок. – Нет, пожалуй, и не отпустил бы. Но я бы не стал больше заражать ее. Наверное, я провел бы несколько тестов, чтобы проверить, насколько она умна. Эта крыса перестала бы быть простым подопытным животным. Она стала бы полезной с психологической точки зрения. С ее помощью я смог бы многое узнать о себе.
– Я так и подумал, – сказал Льюис. – Долго мне еще валяться в кровати?
– А что?
– Я придумал, как подопытные могут сообщить исследователям, что время вышло.
– Как? Мы даже не знаем их языка. Мы видели одну особь, и она мертва. Мы даже не можем быть уверены, что они отреагируют так, как отреагировали бы мы сами.
– Они отреагируют так же, – сказал Льюис.
– Откуда вы знаете? Они должны уже понимать, что мы разумны.
– Крыса тоже в некоторой степени разумна, – сказал Льюис. – Все зависит от того, как вы на нее смотрите. Разумеется, по сравнению с нами, они овощи. То же самое и с…
– У нас нет права ставить под удар все остальное человечество, – запротестовал Беллармайн. – Черт возьми, один из них пытался вас убить!
– Все указывает на то, что он был с дефектом, – заключил Льюис. – Слишком много ошибок наделал. Только поэтому нам и удалось разгадать их замысел.
– Они могут решить, что мы больше не приносим пользу, и избавиться от нас, – сказал Беллармайн. – Они…
– Среди них должны быть настоящие ученые, – сказал Льюис. – Джонсон был простым лаборантом. Настоящие ученые поступят так, как поступаем мы, люди. Я в этом уверен. Для того чтобы быть настоящим ученым, нужно уметь контролировать себя. Это значит, уметь понимать проблемы других людей… других существ. Нет, док. Вы с самого начала дали самый верный ответ. Вы проводите психологические испытания с крысами.
Беллармайн рассматривал свои руки.
– Что вы задумали?
– Возьмите белую крысу из лабораторной клетки. Заразите ее каким-нибудь простым микробом, оставьте в клетке шприц с заразой и все это – крысу и остальное – поместите возле той серебряной сетки. Исказите…
– Это безумие, – воскликнул Беллармайн. – Как вы можете заставить гипотетическое нечто обратить внимание на ваше послание, если даже не знаете их языка? Как с ними вообще можно контактировать?
– Исказите поле сетки, прикоснувшись к проводке чем-нибудь металлическим, – сказал Льюис. – Привяжите металл к палке, чтобы было безопаснее.
– В жизни не слышал более безумной идеи! – повторил Беллармайн.
– Достаньте мне белую крысу, клетку и шприц, я все сделаю сам, – сказал Льюис.
Беллармайн встал и зашагал к двери.
– В ближайшие две недели вы ничего не будете делать, – отрезал он. – Вы больны, а я и так слишком много с вами разговаривал. – Он открыл дверь и вышел из палаты.