В верхнем конце Графтон-стрит жонглер играл с пламенем, его окружала горстка зрителей, раззадоренные, они ритмично хлопали, что-то неразборчиво орали пьяными голосами, то ли подбадривая, то ли пытаясь отвлечь. Свернувшийся калачиком на пороге дома бомж дрожал от холода в синем спальном мешке. Я на ходу набрал номер Мелиссы: она не ложится, пока мы не созвонимся, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи, и мне не хотелось ее задерживать, а до дома я не дотерпел бы.
– Я по тебе соскучился, – проговорил я, когда она взяла трубку. – Ты чудо.
Она рассмеялась.
– Ты тоже. Где ты?
Услышав ее голос, я сильнее прижал трубку к уху.
– В Стивенс-Грин. Посидели с парнями “У Хогана”. Теперь вот иду домой и думаю о том, что ты чудо.
[4]
– Так приходи.
– Не могу. Я напился.
– Мне все равно.
– Нет. Буду вонять перегаром, храпеть тебе в ухо, и ты тут же уйдешь от меня к какому-нибудь красноречивому миллиардеру, который, вернувшись из паба, очищает кровь в специальной капсуле.
– Я не знаю никаких красноречивых миллиардеров. Честное слово.
– Еще как знаешь. Они всегда где-нибудь поблизости. Просто пока затаились и ждут удобного случая. Как комары.
Она снова рассмеялась. От ее смеха мне стало тепло. Я, в общем-то, и не думал, что она будет дуться или вовсе откажется со мной разговаривать из-за того, что я не уделяю ей внимания, но ее добродушная отзывчивость лишний раз напомнила: Дек прав, мне чертовски повезло. Помню, как с изумленным ужасом и ощущением легкого превосходства выслушивал его рассказы о душераздирающих драмах с бывшими – то сами где-нибудь закроются, то запирают друг друга в разных невероятных местах, и все это с криками, слезами, мольбами, Мелисса так никогда не сделала бы.
– Можно я приду завтра? Когда снова стану похож на человека.
– Ну конечно! Если будет хорошая погода, устроим пикник в саду, заснем на солнышке и будем вместе храпеть.
– Ты не храпишь. Ты тихонько урчишь.
– Фу. Мило, ничего не скажешь.
– Именно, это и правда мило. И ты милая. Я уже говорил, что ты чудо?
– Ты пьян, дурачок.
– А я и не скрываю.
На самом же деле мне не хотелось идти к Мелиссе – или, точнее, очень хотелось, но я все равно не пошел бы, потому что с пьяных глаз вполне мог разболтать ей про Гопника. Я не боялся, что она меня из-за этого бросит или ударится в какие-нибудь крайности, но Мелисса огорчилась бы, а я старался ее не огорчать, если была такая возможность.
И тем не менее я безумно тосковал по ней и никак не мог наговориться.
– Кстати, кто купил кресло?
– Ох, Тоби, ты бы их видел! Обоим за сорок, одеты как яхтсмены, она в тельняшке, словом, я никогда не догадалась бы, думала, максимум купят какое-нибудь одеялко, и то не слишком яркое, они же буквально вцепились в это кресло. Наверное, оно им что-то напомнило, они без конца переглядывались, смеялись, минут пять решали, куда его поставят, а потом сказали – плевать, даже если оно не впишется в интерьер, они просто обязаны его купить. Люблю непредсказуемых людей.
– Надо будет завтра отпраздновать. Я куплю просекко.
– Давай! Такое, как в прошлый раз… – Она нечаянно зевнула. – Ой, это не потому что мне надоело с тобой разговаривать, просто…
– Поздно уже. Не надо было ждать моего звонка.
– Да ладно, мне нравится желать тебе спокойной ночи.
– И мне. А теперь ложись. Я тебя люблю.
– И я тебя. Спокойной ночи. – Она послала мне поцелуй.
– Спокойной ночи.
Я раз за разом возвращаюсь к этой ошибке – хотя почему ошибке? Что плохого в том, чтобы выпить пива в пятницу вечером после напряженной недели, что плохого в том, чтобы казаться любимой девушке лучше, чем ты есть? – к этому решению я постоянно возвращаюсь, снова и снова нервно его тереблю, словно можно оторвать да выбросить: минус один бокал виски с друзьями, минус одна пинта пива, плюс сэндвич на работе, пока перетряхивал программу выставки, и я был бы трезвее, решился бы пойти к Мелиссе. Я так много думаю о том, как все могло бы сложиться, что представляю поминутно: вот она открывает дверь, я подхватываю ее на руки и кружу: “Поздравляю! Я знал, что у тебя получится!” – вот она свернулась калачиком в постели и тихо дышит, ее волосы щекочут мне подбородок; в субботу – ленивый поздний завтрак в нашем любимом кафе, прогулка вдоль канала, чтобы полюбоваться на лебедей, мы держимся за руки, Мелисса качает их. Я так отчаянно по этому тоскую, словно это не мечты, а реальная вещь, которую я умудрился потерять и которую вполне возможно отыскать и спрятать в надежном месте, надо только знать, как это сделать.
– Ты не повесил трубку.
– Ты тоже.
– Спокойной ночи. Спи крепко.
– Спокойной ночи. Пока-пока. – И много-много поцелуев.
Безмолвная Бэггот-стрит была почти пустынна, длинные ряды высоких георгианских домов, сказочные завитки старинных кованых уличных фонарей. Сзади послышалось ритмичное шуршание велосипедных шин, мимо проехал высокий парень в мягкой фетровой шляпе, сидел он очень прямо, руки скрестил на груди. В дверях целовалась парочка – прямые зеленые волосы ниспадают плавно, всклокоченные сиреневые торчат во все стороны. Кажется, где-то по дороге я купил индийской еды, хотя понятия не имею, где именно, вокруг витали запахи фенхеля и кориандра, отчего я изошел слюной. Было тепло, улица казалась слишком широкой, незнакомой, полной странного зашифрованного очарования. На газоне между проезжими полосами бородатый старик в кепке шаркал ногами меж высоких деревьев, точно в танце, размахивал руками с растопыренными пальцами. По другой стороне улицы стремительно шла девушка в вихрившемся вокруг щиколоток черном пальто и не отрываясь смотрела на мерцающий бледно-голубой экран телефона, как если бы то была сказочная драгоценность. Мутные веерные оконца над дверями, из маленького окна наверху льется золотистый свет. Темная вода под мостом через канал, бурная и блестящая.
Должно быть, домой я добрался без происшествий, хотя откуда мне знать, откуда мне было знать, что творилось вне моего поля зрения, кто следил за мной из подъезда, чтo явилось из мрака и неслышно следовало за мной по пятам? Во всяком случае, по пути домой я не заметил ничего, что встревожило бы меня. Должно быть, я съел то индийское блюдо, должно быть, посмотрел что-нибудь на “Нетфликсе” (но не слишком ли я был пьян, чтобы следить за сюжетом?), а то и поиграл в “Иксбокс”, что, впрочем, маловероятно – за последние несколько дней приставка до смерти мне надоела. Должно быть, я забыл включить сигнализацию – хоть и живу на первом этаже, но обычно не заморачиваюсь и включаю ее через раз, поскольку стекло в кухонном окне чуть отстает, и если ветер в нашу сторону, то принимается дребезжать, и сигнализация заходится истерическим визгом, да и район у нас не особо криминальный. В какой-то момент я, должно быть, переоделся в пижаму, лег в постель и забылся мирным пьяным сном.