Командир особого взвода - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Шарапов cтр.№ 51

– Говорить с вами, товарищ майор, он не будет, – холодно отозвался Степан Нефедов. – Только со мной. Это сейчас неважно. Товарищ полковник, – старшина чуть повысил голос. – Я прошу Карту Ноль!

Иванцов молчал, дымя папиросой. Альв замер неподвижно: казалось, еще немного, и он сольется с тенями, растворится в них полностью. Гартунг снял свои очки и протирал их носовым платком, щурясь на свет из окна.

– Понимаешь, что это значит? – спросил Иванцов, и в голосе его впервые за все время прозвучала страшная усталость.

– Так точно, – Нефедов согласно кивнул. – Только я еще лучше понимаю, что будет, если этого не сделать. Хоронить будет некого, а сюда придется бросать с фронта войска в таком количестве, что представить трудно. Потом ровнять все с землей и заливать сверху алкагестом как минимум. Жить после этого ни здесь, ни на сорок верст вокруг будет нельзя. Никому и никогда. Как в Луцке.

Чирков вздохнул, почти всхлипнул. Он воевал в тех местах, и Луцк запомнил хорошо. До сих пор перед глазами капитана стояло дымное, подсвеченное багровым облако, в котором крутилось что-то чудовищное, невообразимое человеческим разумом. Немецким магам, которых не успели вовремя блокировать, попала в руки книга, о которой думали, что ее не существует. Тогда они, жертвуя собой, провели последний ритуал, и реальность в городе лопнула, как яичная скорлупа.

Луцк переродился – даже дома превратились в то, перед чем пасовало человеческое зрение, не в силах воспринять геометрию других измерений. Что стало с жителями, он не хотел вспоминать. Потом город был стерт с лица земли в буквальном смысле – на эту войсковую операцию потребовалось огромное количество людей. И танков, артиллерии, авиации… Последними по искрошенным в пыль руинам шли особые группы саперов, домолачивая все, что хотя бы отдаленно напоминало остатки домов. Шли – и гибли, не выдерживая невидимой смерти, висевшей над мертвым Луцком. Сгорали обереги, в кожу вплавлялись нанесенные специальным порошком защитные знаки, лужами металла разливались танки, свернувшие не туда.

Теперь на месте Луцка оставалась круглая черная плешь. Население окрестных сел и деревень было отселено подальше, дороги огибали гиблое место. Виной всему была одна, всего одна проклятая книга!

Чирков невольно передернулся от гнева и отвращения.

– Луцк вспомнил, капитан? – на него глядели спокойные глаза Нефедова. – Правильно вспомнил. Здесь, конечно, труба пониже и дым пожиже, но примерно то же самое будет. Если не успеем.

– Должны успеть! – рубанул воздух ребром ладони Иванцов. – Иначе с нас всех не только погоны, головы поснимать надо! Степан, – он посмотрел на Нефедова, – кто тебе нужен?

– Мои, – коротко сказал старшина. – Обойдусь без танков, да и волкодавы из военной разведки мне здесь не нужны. Хотя знал я одного… Таманцев бы не помешал, да.

Степан вновь усмехнулся углом рта.

– Нет уже Таманцева, – буркнул Иванцов, – сам же знаешь. А твои и так у тебя. Будет тебе Карта Ноль. Надеюсь, что не понадобится.

– Знаю. В общем, мне нужны мои. И… – старшина с силой потер лоб рукой и закончил жестяным, без выражения голосом: – И один ребенок. Девочка. Сирота.

* * *

Девочку отыскали быстро. Помог все тот же старый сторож, который проводил отряженных Чирковым бойцов в дом фрау Гертруды Зиблих, где временно укрывались приютские воспитанники. Сама фрау Зиблих, добрая, необъятных размеров женщина, когда-то была поварихой в этом самом приюте, и теперь громко сокрушалась, видя, как русские солдаты уводят девочку прочь. Слезы текли по ее широкому лицу, а руки бессильно мяли оборки серого платья. Успокаивать ее никто не стал, только Чирков через переводчика коротко пояснил: девочку хотят расспросить по важному делу. Фрау Зиблих не поверила, но возражать не осмелилась, только всхлипывала часто.

Девочка, которую, как выяснил капитан, звали Ангела, была тихой и робкой. Молча, не сказав ни слова, она взяла свой узелок, так же молча пошла вместе с Чирковым и двумя бойцами. На вид ей, тощенькой, было лет десять, не больше. Вначале капитан попытался с ней заговорить, но на все вопросы Ангела только вздрагивала испуганно.

Поглядывая на нее, бредущую рядом, Чирков ощущал острую, почти невыносимую жалость. Он был военным, а значит, человеком дисциплинированным, и приказы начальства выполнял точно. Но внутри его грызла мысль о том, что эту девочку ожидает что-то ужасное. Капитан вспоминал Нефедова, его невыразительный голос, знак Охотника на гимнастерке. Он, как и все, слышал про Охотников, и хотя ни разу не видел их в работе, но сталкивался с результатами этой самой работы не один раз. Они появлялись там, куда никто другой не сунулся бы ни за какие коврижки. Потом так же незаметно исчезали. Сколько их погибало в схватках с Тьмой, никто не знал. Знак Охотника, словно каменная стена отделял человека от всех прочих, ставил его особняком, лишал семьи, личной жизни, детей. Лишал жалости к себе и к другим.

По тому, как с Нефедовым, который был простым старшиной, разговаривал полковник Иванцов, было понятно – таких Охотников, как он, можно пересчитать, пожалуй, по пальцам одной руки, да и тех хватило бы с избытком. Вот только от этого на душе у капитана было еще тяжелей.

– Прибавить шаг! Времени мало, – скомандовал он бойцам, чтоб хоть как-то заглушить в себе эту непрошеную жалость к чужому ребенку. Ангела, спотыкаясь, брела рядом.

Нефедов в эти самые минуты ничего такого не чувствовал. Он был занят и предельно сосредоточен. Старшина плел «руненшутц» – сложный охранный оберег, вязать которые умели только единицы. Обережное заклятье включало в себя слова, да еще рисованные на куске кожи руны и внешне выглядело совсем просто – россыпь четко начерченных знаков, идущих по спирали. Квадрат кожи мог бы спокойно уместиться в ладони ребенка. Правда, у того, кто осмелился бы взять его в руки, через миг ладони не осталось бы совсем. Как не осталось бы и самого смельчака. Руненшутц подчинялся только тому, с кем был связан плетением, или тому, кого связавший указал бы в качестве носителя.

Пот заливал лицо Степана, гимнастерка на спине давно промокла насквозь. Сидя посредине подвальной комнаты без окон, он медленно, по миллиметру, вырисовывал последнюю руновязь. Снаружи дверь в комнату стерегли Ласс и Тэссер. Нефедов чувствовал, как воздух вокруг него становится горячим и вязким, как кисель. Вдыхать его было мучительно трудно.

Все! Он провел последнюю черту. Оберег затрещал, вспыхнул на миг и тут же покрылся толстым слоем инея. Этот иней не таял в руках и не мочил пальцы, но пронизывал холодом до самых костей, оставляя на коже ожоги мороза. Степан аккуратно положил его в кожаный чехол на ремешке, потом повесил на шею, чувствуя, как холод проникает через три слоя дубленой кожи.

Дверь отворилась, в комнату бесшумно вошли альвы.

– Я готов, – сказал старшина, поднимаясь на ноги.

* * *

– Ангела, значит, – повторил Нефедов вслед за Чирковым. – Ясно. Спасибо, товарищ капитан. Теперь наше дело, вы не мешайте. Хотите, будьте рядом. Но чтоб ни вздоха, ни слова. Понятно? За этот круг не выходить.