Хроники Даманского - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мусалов cтр.№ 12

Мы смотрим на это представление, одновременно смеёмся и удивляемся – вы там дураки? Не знаете, как мы в Союзе живём и как питаемся? У нас на заставе всегда в рационе было мясо, сало, котлеты и пельмени готовили. Масла этого сколько угодно… Наверно китайская пропаганда рассказывала, что мы голодаем и за еду готовы Родину продать. Какой-то театр абсурда!

Замечу, в те годы у большинства советских людей, а особенно у молодёжи патриотизм был по-настоящему велик! Мы любили свою страну искренне и беззаветно. Сегодня даже вообразить чего-то подобного невозможно! Мы были дети фронтовиков. В каждой семье был кто-то, кто воевал в Великую Отечественную, кто погиб, кто был ранен. Мой отец был бортстрелком-радистом, воевал на Курской дуге, вернулся с фронта без ноги. Даже в мыслях не было перейти на ту сторону. Как только у какого-то маоиста хватило ума на то, что нам, потомкам воинов-победителей, предложить предать свою Родину?!

С той стороны были такие же молодые люди. Они готовы были горло порвать за Мао Цзэдуна! Официально нашими противниками выступали хунвейбины – стражи революции. Их массово завозили из разных провинций КНР, специально для драк на границе. Но было заметно, что помимо хунвейбинов было немало переодетых военных. Они выделялись своим поведением. Именно они чаще всего выступали провокаторами. Порой во время драк у таких переодетых «товарищей» из-под гражданской одежды показывалась военная форма – с петлицами, знаками различия и т. д.

И вот мы стоим цепочкой, а перед нами эта ревущая толпа. Оболваненные люди. Кричат, выпучив глаза, машут цитатниками, толкают тебя, пытаются прорваться через нас, цепью стоящих на рубеже. Мы показывали противостоящей стороне, что здесь проходит граница и дальше идти нельзя. Примечательно, что всё это с шутками, смехом. Мы были молодыми людьми, поэтому вели себя порой безответственно. Кричали в адрес китайцев всякие гадости. Они нам кричали что-то в ответ. Слово за слово, и вот уже понеслось – кулаки, удары ногами!

Рано или поздно словесные перепалки перерастали в рукопашные схватки. Во время драк мы были крепче китайцев, но их было больше, поэтому нам доставалось. Кулаками дело не обходилось. Противник пускал в дело палки, багры, топоры. Поначалу китайцы всё это прятали. Стоит один из них с дрыном, на нём плакатик с иероглифами и портретом Мао Цзэдуна. Как начинается столкновение, плакат отлетает, а под ним гвозди. И это всё – по нам.

У нас были автоматы, но из них запрещено было стрелять, оружие находилось за спиной, магазины – в подсумках. Тогда мы начали импровизировать. Стали делать рогатины, булавы. Бывало, срезаешь хорошую осиновую или берёзовую ветку, выстругиваешь из неё дубину, так чтобы на одном конце было утолщение. Вымачиваешь дубину в воде, чтобы в драке не сломалась. Некоторые намораживали на булаве ледяной шар. Ударишь такой, лёд во все стороны разлетается, противник от неожиданности бежит.

После драк мы возвращались к себе в лагерь. Осматривали друг друга – кому как досталось, заливали ссадины и ранения йодом, заматывали их бинтами. Но молодость брала своё. Уже через час все начинали смеяться, вспоминать моменты пережитого столкновения: «помнишь, как тебя?!» или «видели, как я?». Словно пацаны после деревенской бучи. Потом ели и ложились отдыхать. А на льду в тот момент дрались наши сменщики из мангруппы. Странно, но в голову никому из нас не приходило, что эта бесконечная стычка может перерасти в масштабную войну, с боевой стрельбой и смертями!

Порой во время столкновений, противоборствующая сторона пыталась утащить на свою сторону кого-либо из наших военнослужащих. Как-то в пылу драки я оторвался от своих, и китайцы тут же ухватились за меня и попытались втянуть в свою толпу. Хорошо, наши ребята увидели это, закричали: «Юрку тащат!» Пришли на помощь и вытащили из этой кутерьмы обратно. Вдогонку китайцы хорошо приложили меня по спине палками, дубинами, ещё чем-то.

Однажды им почти удалось похитить капитана Чеснавичуса. Они его утащили, бросили в свою машину и повезли к своему берегу. Наши бойцы это вовремя заметили. Был у нас такой сержант Илья Кобец, здоровенный, такой, парень! Несмотря на запрет стрелять, он быстро зарядил автомат и открыл огонь по колёсам уходящего автомобиля. Мы догнали ту машину и капитана спасли. Правда, китайцы утащили его пистолет.

О том, что творилось на льду Уссури прекрасно знали не только в Имане и Владивостоке – в штабе Тихоокеанского округа, но и в Москве, в Главке пограничных войск. Столичное руководство взяло на себя все решения, связанные с защитой границы на участке Иманского отряда. При этом скорость прохождения информации была очень медленной. С заставы информация докладывалась дежурному по отряду, оттуда – в округ, далее – в Москву. При каждом докладе что-то «округлялось», что-то сглаживалось. Как результат – реакция на изменение обстановки следовала часов через пять-шесть, когда уже всё заканчивалось. Хотя действовать, к тому времени уже зачастую не было необходимости.

Фактически все решения были отданы на откуп офицеры застав, которые были вынуждены принимать их на свой страх и риск. Оценивая обстановку на месте, они действовали сообразуясь с возможным развитием ситуации. И каждый раз им предстояло угадать, что сопредельная сторона устроит на этот раз. Вспоминает Александр Кочкин:

– В один из дней из района Киркинского поступил доклад с поста наблюдения – провокаторы долбят лёд на протоке. Они это делали с таким расчётом, чтобы мы не могли проехать на бронетранспортёре между нашим и китайским берегом.

В тот момент БТР, приданный нашей заставе, находился на «Нижне-Михайловке», где помогал вытаскивать «утюг» (БТР-152К), который незадолго до того провалился под лёд. Поэтому к месту событий я отправился на ГАЗ-69.

Сфотографировав и задокументировав действия нарушителей, доложил в отряд о том, что китайцы готовят очередную провокацию. Вскоре подъехали два бронетранспортёра – приданный нашей заставе и «Нижне-Михайловке». Я принял решение направить одну бронемашину напрямую к полынье, а на второй обойти остров с обратной стороны, по протоке. Так и поступили.

Пока внимание китайцев было сосредоточено на БТРе, подъехавшем с фронта, я на втором подъехал к ним с тыла. К тому моменту, они продолбили в толстом льду полынью, протянувшуюся от Киркинского до сопредельного берега. Вдоль этого импровизированного рва был расставлен заслон из нескольких грузовиков. Один из них мы слегка подвинули.

У полыньи стояла толпа в сорок человек. Увидев мой БТР, они бросились ему навстречу. Взялись за руки и выстроились в цепь, перегородив дорогу. Возникла опасность, что нашу бронемашину блокируют и захватят либо расстреляют из гранатомётов. Я дал команду водителю Баршукову: «Езжай!» Медленно, со скоростью пять-шесть километров в час, мы двинулись вперёд. Китайцы, поняв, что БТР не остановится, расступились, и мы прорвали цепь.

Доехали до полыньи. Что делать – она глубокая, не преодолеть? Справа был крутой берег острова, почти вертикальный, как стена. К счастью вдоль этой стены был небольшой пологий участок, покрытый льдом. Вот по нему наша бронемашина и проехала. Это так разочаровало китайцев, что они развернулись и ушли.