В дебрях Борнео - читать онлайн книгу. Автор: Эмилио Сальгари cтр.№ 36

Они ринулись туда, откуда доносилось эхо все более разгоравшейся перестрелки, врезались с тыла в ряды не ожидавших вылазки даяков, рубили, кололи, топтали и гнали врагов, прокладывая себе путь вперед и вперед.

По временам, когда силы нападающих слабели, по сигналу Сандакана отряд приостанавливался. Ободренные этим даяки тут же собирались вокруг толпами и кидались в контратаку. Но тогда ряды расступались, из-за людей показывались жерла ненасытных спин-гард, картечь со стоном и визгом врывалась в ряды противника, разгоняла их, и опять колонна, сомкнувшись, набрасывалась в неудержимом порыве как один человек на врага.

После одной из таких яростных стычек Сандакан остановился, в недоумении глядя на странное зрелище, представшее перед его глазами: ему было теперь ясно видно, как колонна Самбильонга, подвигавшаяся тоже беглым шагом, прокладывает себе дорогу по направлению к Кинабалу. Но эта колонна казалась, по крайней мере, раза в три больше, чем был отряд Самбильонга, когда Сандакан покидал его в котте даяков.

Да, это Самбильонг. С ним четыре спингарды. С ним его люди. Некоторых Сандакан уже довольно легко мог узнать. И в то же время рядом с ними, не уступая им в умении владеть оружием и в отчаянной храбрости, дерутся и другие воины. И этих других гораздо больше ста человек.

— Что за чудеса? — невольно пробормотал Сандакан.

— По-видимому, Самбильонг получил подкрепление! — высказал предположение Янес, который тоже обратил внимание на многочисленность отряда Самбильонга.

— Его решительно неоткуда было получить! — ответил Сандакан. — Разве только восстали из мертвых старые бойцы Мопрачема, погибшие в прежних боях, и пришли на помощь к своему вождю!

— Ну, это едва ли. Воскресшие вряд ли бы орали, как сумасшедшие! — отозвался Янес.

— Значит, Самбильонг заключил союз с каким-нибудь племенем прибрежных или островных даяков! — высказал более вероятное предположение Тремаль-Наик.

— Так или иначе, но в колонне Самбильонга больше двухсот человек. Посмотрим, Теотокрис, сумеешь ли ты теперь помешать мне проложить путь к логовищу хищника, раджи Голубого озера! — в восторге крикнул Сандакан и, взмахнув саблей, повел свою дружину на соединение с приближающимися воинами Самбильонга.

Теперь уже было рискованно пускать в дело карабины: стреляя по даякам Теотокриса, можно было задеть шедших на помощь друзей. Поэтому Сандакан, сомкнув ряды, скомандовал: «В паранги!», и его маленький отряд во главе с лучшими бойцами — старыми пиратами Мопрачема, артистами в фехтовании, ринулся вперед и через несколько минут ожесточенной схватки уже соединился с людьми отряда Самбильонга. Соединенным отрядам, прекрасно снабженным боевыми припасами, воодушевленным удачным исходом предприятия, то есть своевременным подходом подкреплений и только что одержанной победой над врагом, не составляло особого труда изменить походный строй и направиться к вершине Кинабалу. При их приближении к укрепленному лагерю небольшой отряд даяков, по-видимому, пытавшийся, пользуясь отсутствием главных сил, завладеть укрепленным лагерем и несколько раз штурмовавший брустверы, был вынужден отступить, спасая собственную жизнь бегством. Но это удалось очень немногим, потому что даяки находились между двух огней.

Прежде чем отгородиться в грозном для врагов укреплении на вершине Кинабалу, Сандакан решил прибегнуть к весьма решительной и рискованной мере. Во время вылазки он обнаружил, что за время державшейся всю последнюю неделю засухи травы в низине высохли, тогда как по склонам горы зелень, питаемая влагой стекающих с горных вершин ручьев, была еще свежа, зелена и сочна. Учтя это, Сандакан отдал соответствующий приказ, засуетились ассамцы, негрито и малайцы, разбрасывая по степи пучки подожженной сухой травы. В сотне мест сразу задымились вороха сена, сизоватый дымок клубами стал подниматься к голубому небу. Столбы дыма все росли и росли. Сначала они были почти вертикальными. Но вот от вершин Кинабалу вниз потянула заметная струя воздуха, и столбы дыма начали уклоняться к равнине. Ниже, ниже». Веселых огней становилось все больше… Через какую-то четверть часа по степи двигалась, удаляясь от Кинабалу по направлению к Голубому озеру колоссальная огненная стена,' мчавшаяся с поразительной быстротой и пожиравшая все на своем пути. Над этой исполинской стеной бегущего огня стояли целые тучи багрового дыма. И там, высоко-высоко над ней, носились стаями тысячи степных хищных птиц, почуявших легкую добычу: пожар выгонял всех из гнезд, нор и логовищ, гнал перед собой волну спасавшихся от огня животных, и хищные птицы, которым можно было не бояться огня, налетали на беглецов, убивали их мощными ударами когтей и клювов и уносили еще трепещущую добычу в небесные выси.

А там, где проходила огненная стена, почва покрывалась толстым слоем золы, и местами под золой виднелись трупы застигнутых огнем и погубленных им животных. Привычный глаз охотника зачастую угадывал по очертаниям какого-либо холма, что здесь нашел свою могилу бродячий буйвол, там — быстроногая лань, а тут — злая хищница пантера. Как ни быстр ее бег, как ни сильны ее стальные мускулы, огонь пожара оказался и сильнее, и быстрее…

Среди могил животных попадались и могилы людей: огонь так быстро охватил всю равнину, подгоняемый поднявшимся ветром, он с такой ужасающей быстротой гнался по ней, что далеко не все соратники Теотокриса успели унести ноги.

Почти целую неделю бушевал степной пожар. Воздух казался насыщенным плававшими в нем частицами гари и зноем. По временам дышалось так трудно, что люди отряда Сандакана приходили в отчаяние. Пожар вызвал вокруг такую сухость, что и растительность влажных склонов Кинабалу высыхала и умирала.

Но Сандакан знал, что делал: пожар разогнал, а может быть, погубил даяков, собранных Теотокрисом для того, чтобы преградить доступ к Голубому озеру, или, во всяком случае, нарушил так тщательно разработанные греком планы упорной обороны.

Глядя на еще дымящуюся степь, Янес как-то сказал:

— Красивое зрелище, черт возьми!

— Не хуже картины странствования по лесу носорогов с цепями на ногах и факелами на головах! — отозвался Сандакан, зорко всматриваясь в мглистую даль.

— Одно другого стоит! — подтвердил Каммамури.

— Был бы сердечно рад, — опять вступил в разговор португалец, — если бы наш любезный друг Теотокрис был вынужден бежать от этого адского огня.

— Глубоко убежден, — откликнулся Сандакан, — что он заблаговременно смылся от пожара, оставив на произвол судьбы своих даяков, как только увидел, какая опасность грозит его собственной шкуре. И теперь он сидит где-нибудь в надежном убежище и обдумывает новые планы, как бы напакостить нам. Я вижу, что этот человек в завязавшейся с нами борьбе поставил на карту все. Проигрыш для него страшнее смерти.

— И он проиграет! — отозвался Тремаль-Наик.

— Надеюсь, что проиграет! — спокойно ответил Сандакан. — Потому что, если он выиграет, то проиграем мы. А ведь и мы на карту поставили все. Возврата, пути к отступлению нет. Я или свергну раджу Голубого озера и завладею страной моих предков, или погибну здесь. Я столько лет лелеял планы завоевания родного края, планы отмщения тем, кто когда-то погубил моих родных и близких, что от мести не откажусь. Даже если бы я знал, что меня ждет смерть, как только я наступлю ногой на труп Белого дьявола, я и то не отступил бы ни на шаг. Кровь моих близких взывает к отмщению. Я — малаец!..