Эстетика - читать онлайн книгу. Автор: Вольтер cтр.№ 42

Активное воображение является, таким образом, в сущности, способностью, столь же нам неподвластной, как и воображение пассивное; одно из доказательств этой неподвластности в том, что, если вы предложите ста людям, в равной мере невежественным, вообразить новую машину, девяносто девять из них, как они ни будут стараться, не вообразят ничего. А коли сотый что-то вообразит, не очевидно ли, что он наделен особым даром? Этот дар именуется «гением», и мы усматриваем в нем нечто вдохновенное, божественное.

Этот дар природы проявляется как творческое воображение в искусстве, в построении картины или поэмы. Творческое воображение тоже не может обойтись без памяти, но пользуется ею как орудием, с помощью которого создает свои творения.

Увидев, как с помощью палки поднимают большой камень, который руками невозможно было сдвинуть, активное воображение придумало рычаги, а затем и сложные движущие силы, которые суть не что иное, как скрытые рычаги; чтобы построить машину, необходимо сначала нарисовать себе в уме и машину и ее действие.

Отнюдь не о таком воображении в простонародье говорят, что оно, как и память, – враг разумения. Его действие, напротив, неотделимо от глубины разумения, оно непрестанно сочетает свои образы, исправляет свои ошибки, возводит все свои здания в строгом порядке. Поразительное воображение проявляется в прикладной математике; у Архимеда воображение было развито не менее, чем у Гомера. С помощью воображения поэт творит своих героев, наделяет их характерами, страстями, придумывает фабулу, усложняет завязку, подготавливает развязку, этот труд требует также глубочайшего и в то же время тончайшего разумения.

Все, связанное с творческим воображением, требует искусности, даже роман. К тем, кому искусности не хватает, умы образованные питают презрение. Басням Эзопа присуща здравость суждения, ими не устанут наслаждаться все народы. В волшебных сказках берет верх воображение, но к вымыслам воображения, лишенным упорядоченности и здравомыслия, нельзя отнестись с уважением, волшебные сказки читают, потакая собственной слабости, однако осуждают разумом.

Второй вид активного воображения – это образное воображение; обычно именно его-то и именуют воображением. Оно сообщает особую прелесть беседе, ибо непрестанно привносит в нее то, что людям всего любезней, – новую пищу для ума. Оно живописует то, что холодный ум едва намечает, оно подсказывает самые убедительные доводы, оно подыскивает примеры, и когда такой талант проявляет себя с чувством меры, подобающей любому таланту, он покоряет общество. […]

В поэзии образное воображение должно главенствовать больше, чем где-либо. В прочих родах словесности оно приятно, здесь – необходимо. Гомеру, Горацию, Вергилию почти всегда присуща образность, даже тогда, когда это незаметно. Трагедия менее нуждается в образах и живописных выражениях, нежели эпическая поэма или ода, но украшения такого рода, когда они к месту, чаще всего производят восхитительное впечатление в трагедии. Человек, не будучи поэтом ^[291] и решившись писать трагедию, может вложить в уста Ипполита слова:

Тогда как у истинного поэта Ипполит говорит:

В образах, подсказанных воображением, не должно быть нарочитости, напыщенности, чрезмерности. Птоломею, когда он говорит перед советом о сражении, при котором он не присутствовал и которое происходило вдалеке от его дворца, не следует рисовать такую картину:

Принцессе не следует заявлять императору:

Каждый ощутит, что истинное страдание не станет тешиться столь изысканной метафорой.

Активное воображение, творя поэтов, награждает их вдохновением; греки обозначали словом «вдохновение» внутреннее волнение, которое возбуждает ум и преображает автора в того, чьими устами он говорит, ибо вдохновение проявляется именно в чувствах и образах. Будучи во власти вдохновения, автор говорит в точности то, что сказало бы выводимое им лицо.

В этом случае воображение, сочетая пыл и мудрость, не станет громоздить бессвязные фигуры, не скажет, к примеру, о человеке, чье тело и ум отяжелели:

или что природа

В ораторском искусстве воображение не так уместно, как в поэзии.

Причины понятны. Обычная речь не должна особенно отклоняться от общепринятых идей. Оратор говорит на том же языке, что и все, поэт же кладет в основу произведения вымысел; воображение – сущность его искусства, тогда как для оратора оно – лишь придаток.

Некоторые находки воображения обогатили, говорят, прекрасными деталями живопись. Чаще всего приводят в пример художника ^[293], который, рисуя заклание Ифигении, накинул вуаль на лицо Агамемнона; прием этот, однако, не столь уж прекрасен, было бы куда лучше, если бы художнику удалось изобразить на лице Агамемнона борьбу страданий отца, властности монарха и почтения к богам; нашел же Рубенс секрет искусства, показав во взгляде и позе Марии Медичи и родовые муки, и радость от того, что она произвела на свет сына, и удовлетворение, с которым она глядит на новорожденного.