Королевишны #3колбаски - читать онлайн книгу. Автор: Клементина Бове cтр.№ 6

В квартире, светлой и сплошь обитой тканями тёплых тонов, головокружительно пахнет шоколадным пирогом. Хакима как раз несёт его на подносе с пылу с жару: она вынимала его из духовки, когда мы позвонили.

Вот и третья наша Колбаса. Она даже меньше, чем я думала, и пугливая, как воробушек. Жестом она приглашает нас сесть за низкий столик и разделить с ними трапезу. Я отмечаю, что глаза у неё, в отличие от Астрид, не красные. Зато под ними синяки. Получается, она не плакала? А почему такой усталый вид?

– Кусочек пирога? – шепчет она.

– О! Раз уж он на столе, – отвечаю я скромно.

– Даже не знаю, стоит ли, – вздыхает Астрид, будто внезапно решила сесть на диету. – Но что ж, пожалуй.

В любом случае долго бы она не продержалась: пирог из тех, что тают во рту, как камамбер. Вокруг стола стоят коричневые кожаные пуфы, их бока золотятся от тёплого света торшера. На пуфах сидят Хакима, её отец и мать, но Солнце, увы, затмилось – её брат скрылся где-то в недрах квартиры. По телевизору идут новости без звука.

Мы неловко представляемся: Астрид Бломваль, Мирей Лапланш.

– Вы не из шестого класса, – замечает мадам Идрис.

– Нет, – признаёт Астрид.

– Но вы дружите с Хакимой?

– Мы сёстры по несчастью, – объясняю я. – По той истории с Колбасами.

Тут я понимаю, что снова упустила прекрасную возможность помолчать (любимое мамино выражение).

– Что ещё за колбасы? – недоверчиво спрашивают родители Хакимы и поворачиваются к дочери.

Хакима говорит им кучу всего на арабском. Я придумываю про себя перевод: «Нет-нет, папа, я не ела колбасы, клянусь, просто эти идиоты в школе выбрали меня Колбасой, это значит уродиной, обзывательство такое». Когда она кончает, вид у них печальный. Астрид кладёт Хакиме руку на плечо – не особо решительно, но она хоть решилась.

А Хакима объясняет уже нам:

– Не то чтобы мне всё равно, что я оказалась Колбасой. Но сегодня случилось кое-что похуже. Сегодня день рождения Кадера (Солнце зовут Кадер, Солнце зовут Кадер!). Ему исполняется двадцать шесть, вот почему я испекла пирог. Но когда мы уже собирались втыкать свечи, мы увидели новости, и теперь уже не хочется втыкать свечи, не хочется ничего праздновать.

– Почему? Что там такого сказали, в новостях?

– Тихо, – обрывает меня Хакима. – Смотрите.

Она хватает пульт, и драматичный перезвон заставки к новостям в 22:30 сотрясает комнату. Все смотрят.

Наводнения в Лотарингии: мужчина спас упавшую в воду пожилую женщину. Эксклюзивное интервью, в перерыве нам показывают, как мяукает на плавающем чемодане котёнок.

В Монтобане родился трёхрукий ребёнок, но одну руку удалось отрезать, так что осталось только две. Родители счастливы.

И наконец, главная новость, которой ждут Хакима с родителями, – новость, испортившая Кадеру день рождения…

В интересах сюжета предлагаю назначить этому генералу фамилию Шегуб, а имя – Дидье-Ульрик; для своих – Д.-У. Шегуб, генерал, прославленный своими подвигами в одной песчаной стране (её будем звать Кирдыкстан). Услышав фамилию генерала с эпитетом «герой войны», родители Хакимы начинают просто-напросто плакать. Хакима же впивается зубами в свой кусок пирога, будто это щека генерала Шегуба. На экране мелькают фотографии названных лиц и архивные кадры елисейских приёмов, Бараки Обаметты и – куда ж без него – моего зачинателя Клауса фон Штруделя во плоти и в окружении Жоэля, Ноэля и Ситроена, которые приветственно машут толпе.

Смотри-ка! «Индокитай» собственной персоной (персонами). При этих словах Астрид теряет голову от радости и даже изображает какой-то короткий танец, но тихонько, чтобы плачущие не видели.

Спустя пару минут, когда все наплясались и наплакались, Хакима с родителями объясняют нам, почему эта новость так их взволновала. Потому что она связана с тем, из-за чего у Солнца, он же Кадер, нет ног.

У Солнца нет ног, потому что он потерял их в пустыне.

А в пустыне он оказался потому, что служил солдатом в [Кирдыкстане], куда предшественник Бараки Обаметты послал войска засыпать пустынных жителей горами песка, чтобы эти пустынные жители не приехали подрывать Эйфелеву башню, провозя взрывчатку в накладных животах поддельно-беременных женщин.

Перед той миссией Солнце получил повышение и был назначен командиром взвода парней в хаки. Они только что побывали с визитом у жителей местных лачуг, проверяли, не прячут ли те оружие в кастрюлях, и теперь Солнце должен был провести взвод между двух хребтов, острых, как сабли, и выйти к базе, спрятанной среди огромных коричневых скал, которые застряли между гор, как разломанные гигантом куски шоколада.

Небо в тот день было таким белым, будто сверкало тысячами светил. Солнце щурил глаза под каской. Вдруг он услышал короткое «пиу», резкое, будто камешек о лобовое стекло. Он не придал этому значения, пока… пока его друг Лоран, шедший рядом, не рухнул вдруг лицом в землю.

Раздалось второе «пиу», потом ещё одно, а потом очереди затрещали куда громче. Солнцу казалось, что поле зрения сузилось: всё было чёрное, кроме крошечного яркого круга, где виднелись странные, белые, почти сомкнутые горы. И ноги понесли его на автопилоте.

Он дал ногам волю и на бегу удивлялся, как эти пустынные жители узнали, что они пойдут здесь, ведь отвечавший за миссию генерал Шегуб ручался, что путь будет свободен и что единственной помехой будут жара да обломки скал в ущелье.

Генерала Шегуба там не было, он находился на другой базе, той, откуда солдаты вышли накануне.

Солнце подумал с грустью, что только зря растратил последние минуты на мысли о генерале Шегубе, а пули всё свистели и рикошетили от камней вокруг. Наконец две-три попали в него, и он рухнул на песок, как до этого рухнули Лоран и остальные парни. И последние секунды он употребил на то, чтобы подумать о родителях и о младшей сестрёнке.

Вот только секунды оказались не последними. Он ещё увидит родителей и сестру. Но только не свои ноги.

Сейчас, когда я думаю об этом, мне смутно что-то вспоминается – крупные заголовки «Французские солдаты попали в засаду в [Кирдыкстане]: девять убитых, один чудом выжил». Но тогда я не обратила внимания, это что-то военно-политическое, мне было на это плевать, как на первый БМВ Филиппа Дюмона. Не пропусти я это тогда мимо ушей, я бы заметила, что тот чудом выживший родом из Бурк-ан-Бреса и живёт теперь здесь, в районе Венн, влача свои дни в тоске, печали и в инвалидной коляске, а ещё у него глубокий тёплый голос и есть сестра, которая через год станет призёром «Золотой Колбасы».