Посреди жизни - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Уорф cтр.№ 35

Болезнь – это всегда откровение; она позволяет увидеть то, что раньше было незаметно. В миссис Каннингем мы видели маниакальный страх смерти – нет, не страх перед раком, ведь она не верила, что у нее рак. Она боялась, что ее принудят к смерти: ведь раньше она говорила, что ей хотелось бы быстрой смерти. День за днем, час за часом она ждала этого, и ожидание сводило ее с ума. Да, в общем-то, и свело.

Бывает, что болезнь становится временем расцвета любви между людьми. Отчасти именно поэтому сестринский уход за больными – такая замечательная работа: ведь мы видим этот расцвет. Но бедной миссис Каннингем в конце жизни не досталось любви. Она была убеждена, что ее сын и дочь собираются выполнить предварительное распоряжение, которое она подписала и потом еще не один раз подписывала. Конечно, эта мысль была абсурдной, но невозможно спорить с одержимостью.

Эвелин приходила в больницу несколько раз, но мать отказывалась ее видеть и требовала, чтобы ее прогнали. Джеймс, верный своему слову, больше не приходил. Я помню, каким грустным было лицо Эвелин, когда она принесла маме последние подарки – цветы и ночную кофточку, – и мне пришлось вновь сказать, что миссис Каннингем не желает ее видеть. Они обе оказались лишены примирения – примирения между матерью и дочерью, которое облегчило бы последние дни матери и помогло бы Эвелин справится с утратой.

Ум и тело миссис Каннингем не могли долго выдерживать такого напряжения. Вся эта бешеная активность измотала ее. Она больше не могла кричать и возмущаться, а просто всхлипывала от обиды и несправедливости; она взывала к Богу и молила о милосердии. Даже во сне она была напугана: дежурившая ночью медсестра говорила, что миссис Каннингем часто просыпалась с криком и потом горько плакала.

К счастью, так продолжалось недолго. Постепенно ее разум затуманился, как обычно бывает при приближении смерти. Любые движения, речь и, наверное, даже мысли требовали больше сил, чем у нее оставалось. Дыхание, кровообращение и обмен веществ замедлились. Смерть наступила и успокоила ее, и в конце концов она узнала, что бояться нечего.

Чем больше опыт встреч со смертью, тем осторожнее человек о ней высказывается. Смерть многолика. Способов встретить смерть не меньше, чем способов жить.

Вернее, не совсем так. Попытаюсь пояснить. Последние десять – тридцать часов перед смертью у разных людей зачастую очень похожи: человек уже лишь частично осознает пространство, время и окружающих людей, он переходит на другой уровень существования, где царят мир и спокойствие. И если не беспокоить его, не стараться вырвать его насильно из этого состояния, то смерть не мучительна. А вот более ранний период – недели, месяцы или даже годы болезни и старения – может быть очень разным.

Мистер Андерсон был консультантом в международной финансовой компании. Он был очень успешным, уверенным в себе и довольно замкнутым человеком, который особо не нуждался ни в развлечениях, ни в теплом отношении: ему было вполне достаточно работы, которая занимала большую часть его времени и мыслей. Отдыхать он любил в дальних горных походах, где спал в деревянных хижинах, карабкался по скалам и бродил по руслам рек. Это был приятный контраст с его привычной деловой жизнью, к тому же походы позволяли ему оставаться в хорошей физической форме. С личной жизнью было хуже. Он женился на хорошенькой девушке, которую, как ему казалось, любил, – женился, потому что это казалось ему правильным. Но он не знал, как вести себя с женщинами, и вскоре его жена ушла к другому. Он был не особенно расстроен и наслаждался свободной жизнью холостяка.

Он никогда не болел ни дня и гордился своей физической формой: ведь он много ходил пешком, правильно питался, не курил и редко употреблял алкоголь. У него не вызывали ни малейшего сочувствия его коллеги, которые много ели и пили, курили как паровоз, ездили всюду на машинах или такси, а потом жаловались, что неважно себя чувствуют. «Чего они ожидали?» – думал он.

И когда у него начались боли в животе и ухудшилось самочувствие, он был даже обижен: ведь такого не должно было случиться! На неделю он исключил из своего рациона мясо и жиры, питаясь одними салатами. Вроде бы ситуация улучшилась, и он был доволен, что ликвидировал проблему в зародыше. Но через неделю или две вернулась тошнота с изжогой. Тогда он подумал, что, наверное, у него та самая грыжа пищеводного отверстия диафрагмы, о которой он где-то слышал, – грыжа бывает у многих, тут не о чем беспокоиться. В остальном он неплохо чувствовал себя, работа кипела, и он планировал свой первый поход в предгорья Гималаев. Жизнь слишком насыщенна и интересна, чтобы беспокоиться из-за какой-то там изжоги.

Но ему не становилось лучше, и через месяц он пошел к доктору, который осмотрел его и обнаружил непонятное уплотнение в верхней части живота. Врач сказал, что надо бы получить второе мнение, за которым посоветовал обратиться к гастроэнтерологу в больнице Ройял Фри.

Мистер Андерсон возмутился.

– Но я занят! Впереди так много работы, а через десять недель я отправляюсь в Гималаи.

На что доктор ответил, что для такой поездки нужно быть в хорошей форме, и все-таки выписал направление.

В Ройял Фри мистера Андерсона отправили в операционную для обычной диагностической лапаротомии, а возможно, для частичной гастрэктомии (не забывайте: в то время не было никаких электронных сканирований). Однако, вскрыв брюшную полость, хирург в ужасе увидел бесформенную опухолевую массу, врастающую в желудок и двенадцатиперстную кишку. Он тут же зашил рану и с отчаянием поглядел на своих помощников и медсестер. Как сообщить сорокапятилетнему человеку, что у него неоперабельный рак и жить ему осталось всего несколько недель?

Никто ничего не сказал. Но все понимали, какая это огромная ответственность. Если, конечно, они вообще решатся сообщить такое. Иногда лучше поддерживать надежду на выздоровление; иногда – сказать правду. Но как понять, что лучше для конкретного пациента? Самый решительный человек, который говорит: «Я хочу абсолютной правды», может рассыпаться на куски, столкнувшись с этой правдой. А другой может воспринять новость спокойно и даже неожиданно обрести мужество и решительность. Никогда не знаешь наверняка, и поэтому обычно лучше предоставить инициативу пациенту. И тогда, может быть, вы поймаете намек на то, что́ больной хотел бы услышать. Но даже и здесь легко ошибиться, потому что люди склонны обманываться. Умирающий редко смотрит в лицо смерти, кроме разве что самого конца. А в начале смертельной болезни он может верно догадываться о том, что происходит, но знать он в этот момент обычно не хочет.

Напрямую никто не сказал мистеру Андерсону, что его рак неоперабелен. Ему просто сказали, что шесть недель лучевой терапии пойдут на пользу. Так что он поступил в больницу Марии Кюри с хорошим самочувствием и был намного активнее и бодрее всех остальных пациентов. Он даже с некоторым презрением относился к другим и просил, чтобы его поместили в отдельную палату.