Клуб призрачных отцов - читать онлайн книгу. Автор: Мэтт Хейг cтр.№ 48

И я решил, что она могла бы ему понравиться. Мама была красивее, чем та Мама в машине. Мама не такая красивая, как Миссис Фелл, но Миссис Фелл, наверное, самая красивая женщина в Англии.

Машина с Папой, Мамой и близняшками поворачивала в другую сторону, и этот мужчина уже никогда не встретится с Мамой и не влюбится в неё, и не поцелует её в губы, и не спасёт её от Дяди Алана.

Ещё не стемнело, но и не было светло, что-то между днём и вечером, и мы проехали табличку с надписью: «Ньюарк 42», и Мама сказала:

– А давай музыку послушаем.

Она включила радио, и зазвучала песня, и у женщины, которая пела, голос был похож на пуховое одеяло, которое мягко окутывает и согревает, и я смотрел на Маму, у неё в глазах блестели слёзы, и одна слеза скатилась по лицу, стирая Макияж, и я спросил:

– Почему ты плачешь?

Мне хотелось знать, почему она плачет.

А мама вытерла слезу, перестроилась на Медленную Полосу и сказала:

– Я не знаю, Филип, пожалуйста, я не знаю.

Я смотрел в окно на лиловые облака в темнеющем небе, я закрыл глаза, и человек, похожий на Императора Адриана, открывал входную дверь, улыбался своей собаке, гладил её по голове, а близняшки вбегали в дом.

Доктор Кроуфорд мне не нравится.

Он тот доктор, который сделал так, что мне отчекрыжили половину моего дружка на Летних Каникулах до того, как умер Папа, потому что кожа у него слишком натягивалась, когда он думал о девочках. Мне пришлось идти в больницу, и мне пришлось терпеть уколы и засыпать при медсестре, считавшей в обратном порядке: «десять, девять, восемь, семь, спит». После операции, когда я проснулся, всё было белым, как в Раю, но была боль, я заглянул под пижаму, и там были большие швы, как шипы. Это было неудобно, мне приходилось ходить, как горбуну, и не давать ему касаться моих пижамных штанов, и далеко оттягивать резинку, как будто у меня был невидимый толстый живот. Когда я пошёл в новую школу, было всё ещё немного больно, но швов уже не осталось. Они просто отвалились, из-за того, что я их ковырял, когда ходил по-маленькому. В первую неделю в новой школе у меня была физкультура, играли в Регби, и Мистер Розен отправил нас в душ. После этого Доминик и Джордан прозвали меня Шлемом, потому что это было похоже на шлем Римского солдата, а ещё Еврейской Шишкой, но я не знал, почему. Папа сказал: «Потому что Евреи тоже делают Обрезание», и я спросил: «Почему?», но он не знал почему.

У Доктора Кроуфорда есть очки. Я не знаю, зачем ему очки, потому что он смотрит поверх них всё время, прижимая подбородок к шее. Ещё Доктор Кроуфорд старый. У него всё лицо в линиях, это делает его похожим на карту, которую невозможно понять. Он сказал маме:

– Итак, в чём дело?

Мама рассказала про моё сердце, которое очень быстро бьётся, и про мои хождения во сне, и про моё дыхание, и дрожь, и разные другие мои штуки, а Доктор Кроуфорд всё смотрел на меня поверх своих очков и сидел в своём кресле, скрестив свои длинные ноги и быстро кивая словам Мамы, словно слова были кормом, а он был птицей, которая их ела.

Когда Мама закончила говорить, Доктор Кроуфорд сказал:

– Это всё классические признаки Панического Расстройства, которое в данном случае, вероятно, было вызвано обрезательством смерти его отца.

Я не знаю, было ли это слово «обрезательством», но оно как-то так звучало.

Мама сказала:

– Ох.

Он повернул свои длинные фламинговые ноги под столом и начал писать что-то на бумаге, а Мама спросила:

– С ним всё будет в порядке??

Доктор Кроуфорд ответил:

– Да. Я уверен, с ним всё будет в порядке, Миссис Нобл. Нужно просто контролировать его нервную систему и контролировать АДРЕНАЛИН, который вызывает учащение его сердцебиения.

Мама сказала:

– Понятно. А это что такое? Я имею в виду таблетки. Они не, эмм…

Доктор Кроуфорд сказал:

– Они называются «ДИАЗЕПАМ».

Мама спросила:

– А они… Ну, вы знаете. Они… Я имею в виду, их детям МОЖНО?

Доктор Кроуфорд ответил:

– В рекомендованных мною дозах – да, он идеально подходит для детей возраста Филипа.

Доктор Кроуфорд протянул Маме бумагу, и Мама посмотрела на надписи, но она не понимала врачебный язык, потому что только Аптекари понимают врачебный язык, поэтому она сходила со мной в Аптеку через дорогу и купила мне таблетки. Она сказала:

– Теперь тебе станет лучше, Филип. Ты будешь совершенно здоров, как огурчик.

Мы с Мамой сидели на диване в Гостиной. Она не работала за стойкой бара, потому что хотела убедиться, что со мной всё в ПОРЯДКЕ. Она шёпотом спросила:

– Ты выпил свою третью таблетку?

Я сказал:

– Да.

Дядя Алан спал в папином кресле в своей синей гаражной спецовке. Во сне он звучал, как радио между станциями, – иногда бормотал слова, которые я не мог расслышать, иногда свистел носом.

Я смотрел новости с Мамой.

Маме не любила новости. Ей нравилось смотреть, как Знаменитые Люди едят насекомых в джунглях. Новости были включены только потому, что пульт от телевизора был под Дядей Аланом, а Дядя Алан спал.

По телевизору показывали, как в ИРАКЕ взорвалась бомба, и погибли люди. Дети, взрослые и разные другие люди бежали с кровью на лицах и плакали, и кричали в экран, и казалось, будто они кричат на нас. Там ещё был человек, который не кричал, он говорил:

– Люди здесь, на улицах этого города, начинают бояться, что они попали в бесконечный круговорот насилия.

Мама взяла меня за руку и сказала:

– Это ужасный мир.

Я ничего не ответил. Я просто опустил голову ей на плечо и почувствовал запах маминых волос и её шампуня, Herbal Essences, и это было приятно. Она поцеловала меня в макушку, и мне хотелось, чтобы мы были только вдвоём, только я и Мама, чтобы не было Дяди Алана, звучавшего как радиопомехи. Глаза мои устали, и телевизор становился размытым, будто с экрана изображение просачивалось в комнату и цвета ИРАКА смешивались с красным ковром длинными тонкими линиями, как когда приходил Призрак Отца.