Клуб призрачных отцов - читать онлайн книгу. Автор: Мэтт Хейг cтр.№ 28

Про себя я вспомнил песню, которую Отец обычно напевал.

Что происходит?

Что происходит?

Теперь он не пел, он смотрел на автомат, на новые пивные насосы с лампочками внутри, на большой экран, на надпись: Sky Sport 1, 2 и 3, на чёрную меловую доску с надписью: «Караоке сегодня вечером» жирно зелёными мелками.

Призрак Отца спросил: «Где все мои фотографии?»

На стене не было ни одной фотографии Отца с видами моря и старых лодок, потому что Дядя Алан говорит, что Ньюарк настолько далёк от моря, насколько это вообще возможно в Англии. Он прямо в середине. Нет смысла здесь вешать пламенеющее море.

Я посмотрел на Призрак Отца и сказал:

– Он снял их.

Призрак Отца посмотрел на надпись и спросил: «Караоке?»

– Мама сказала, что он может попробовать это сегодня вечером, посмотрим, как пойдёт, – ответил я.

Призрак Отца сказал: «Он вынул душу из этого места. Он и на её душу нацелился. Он хочет жениться на ней, Филип. Возможно, он уже сделал ей предложение. Он точно хочет на ней жениться. Я знаю».

Я сказал:

– Нет.

Он сказал: «Не допусти, чтобы это случилось. Ты должен действовать быстро. Ты должен подумать о том, как…»

Он начал мерцать и испускать Безмолвный Крик.

«Ты должен действовать, Филип».

«Ты должен остановить е…»

День проходил то на быстрой, то на медленной воскресной скорости. Ничего особенного не случилось, кроме того, что Мама пошла в Boots и купила немного Соли для Ванны для больной спины Дяди Алана. Когда она вернулась домой, она продолжала смотреть на Дядю Алана и улыбаться, как будто у них был общий Секрет, и от этого я чувствовал, будто тону, но я не стал спрашивать Маму, собирается ли она выйти замуж за Дядю Алана, потому что, если бы я это произнёс, то оно могло бы сбыться.

Вечером в Пабе стало как никогда людно, народ шёл на Караоке.

Я сидел на табуретке за барной стойкой, потому что хотел быть там, чтобы шпионить за Мамой и Дядей Аланом. Вот только когда Дядя Алан спел свою первую песню, я пожалел, что там оказался. Он пел, зажмурившись, как будто тужился на унитазе, и у него ничего не выходило, лицо стало красным, он держал кулак возле своего сердца, и пел очень ГРОМКО. Когда он закончил, то ждал, что все будут хлопать – как Император Нерон, когда он пел свои дурацкие песни, играя на лире – это такая штука типа гитары, только поменьше.

Я думал об Императоре Нероне и о дворце, который он построил и назвал Золотым Домом, там он играл на своей лире, я читал о нём в одной из библиотечных книг. Золотой Дом никому не нравился, потому что он был построен после пожара в Риме на месте сгоревших зданий, именно поэтому люди думали, что Император Нерон сам поджёг город. Золотой Дом был самым большим дворцом на свете, там была огромная статуя Императора Нерона, и он не был похож на Золотой Дом в Ньюарке, который китайский ресторан. Он был намного больше, там было много золота и колонн.

Дядя Алан пел песни Элвиса. Элвис был толстым, как Дядя Алан и Император Нерон, но Элвис отлично пел. Я слушал его на музыкальном автомате. Только вот Дядя Алан-то – плохой певец, и он спел песню со словами: «МЫ НЕ СМОЖЕМ ВМЕСТЕ БЫТЬ, ПОДОЗРЕВАЯ ДРУГ ДРУГА», и получилось неплохо. Он закрывал глаза, когда пел, потому что все вокруг кривлялись. Ну, Мама, конечно, нет, а все остальные – да. В конце все хлопали, потому что все немножко боялись Дяди Алана, пожалуй, кроме Большого Вика, я думаю, и он сказал:

– Слава Богу.

После следующей песни он сказал:

– Ещё одна из Короля.

Потом Большой Вик сказал:

– Элвис, покинь здание ^[16].

Дядя Алан не обращал внимания на Большого Вика и спел ещё одну песню, где были слова: «МУДРЕЦ СКАЗАЛ, ЛИШЬ ГЛУПЕЦ СПЕШИТ, НО Я ВЛЮБЛЯЮСЬ В ТЕБЯ ВСЁ СИЛЬНЕЕ». Его глаза были открыты, и он смотрел на Маму, это было не совсем пение, он больше говорил, а Мама улыбалась и плакала одновременно, и мне от этого сделалось так тяжело, я не знаю почему, будто потолок надвигался сверху, сжимая весь воздух надо мной.

Я перестал смотреть на Маму и Дядю Алана и оглядел Паб и людей, и все они смотрели на Дядю Алана. Все, кроме Барменши Карлы, она чесала руку и смотрела на меня. Когда она увидела, что я смотрю в ответ, она пожала плечами и улыбнулась, и эта улыбка как бы попыталась приподнять воздух надо мной, но безрезультатно.

Дядя Алан закончил говорить песню и начал произносить свои собственные слова:

– Так, если позволите занять ваши уши ещё на несколько минут, у меня есть одно специальное объявление.

Я посмотрел на Маму, её лицо изменилось, когда он произнёс «объявление». Её глаза были нормальными на «ОБЪ», но на «ЯВ» они стали заметно больше, и совсем огромными на «ЛЕНИЕ». Дядя Алан смотрел на Маму, но он не знал, что её глаза говорили «СТОП», потому что его несло, как машину без тормозов.

Дядя Алан сказал:

– Многие из вас знают, что я и Кэрол стали намного ближе за последние два месяца, поскольку мы пытались смириться с ТРАГИЧЕСКОЙ потерей Брайана.

Он продолжил говорить, но я уже не слушал, потому что я ненавижу его голос и не люблю его слушать, но я услышал последние слова:

– Именно поэтому мы, два дурака, решили поспешить и связать себя узами брака.

Я оглянулся на потрясённые лица и медленно поднимающиеся бокалы и на бегающие лампочки на автоматах. Мама смотрела на меня. Позади мамы стояла Барменша Карла, её тонкие губы округлились в букву «О», точь-в-точь как её серьги-обручи. Большой Вик громким голосом сказал:

– Чтоб меня!

Лэс сказал тихим голосом:

– Охренеть!

Мне надо было уйти оттуда прочь, я встал с табурета и вышел в холл, а затем наверх, и я слышал, что Мама пошла за мной. Я вошёл в Гостиную, увидел PlayStation, а потом кочергу. Я взял в руки кочергу с золотой ручкой, как у меча, поднял её, вытащил PlayStation на ковёр и разбил её. ХРЯСЬ!

Я размозжилPlayStation – стали видны все провода и металл – и продолжал крушить её. ХРЯСЬ! ХРЯСЬ! ХРЯСЬ!

Мама вышла из бара и побежала вверх по лестнице, она увидела меня и закричала:

– ФИЛИП!

Был ещё один голос, это был Дядя Алан, и он сказал:

– Что за?

Я обернулся с мечом-кочергой, и Дядя Алан сказал:

– Опусти её, сынок.

– Я тебе не сын, – сказал я.

– Опусти! – сказал он.

Мама крикнула:

– Филип, опусти её!