— Беги, Сандокан, пока еще есть время. У меня дурное предчувствие, боюсь, тебе грозит большая беда. Мой дядя не уехал бы просто так: его, должно быть, вызвал баронет Вильям. Ах, Сандокан, спасайся, уезжай на свой остров, где ты будешь в безопасности. Я очень, очень боюсь за тебя, — сказала она, плача.
— Марианна, милая Марианна! — воскликнул он, сжимая в ладонях ее залитое слезами лицо. — Ты плачешь из-за меня? Может быть, ты плачешь потому, что я Тигр Малайзии, человек, проклятый твоими соотечественниками?
— Нет, Сандокан. Но я боюсь. Вот-вот случится несчастье, беги, беги отсюда!
— Но я не боюсь. Тигр Малайзии никогда не дрожал и…
Тут он остановился, обернувшись направо. Лошадь с сидящим на ней всадником шагом подошла и остановилась напротив беседки.
— Мой дядя!.. — в страхе прошептала Марианна. — Беги, Сандокан!..
— Я!.. Ни за что!..
Лорд Джеймс неторопливо слез с лошади и отдал поводья слуге. Он был совсем не тот, что накануне: суровый, нахмуренный, в фуражке и форме морского капитана.
Сандокан вышел из беседки и спокойно протянул ему руку, Но лорд Джеймс его протянутой руки не принял.
— Уберите вашу руку, — холодно сказал он. — Она принадлежит убийце и пирату!
— Сударь! — воскликнул Сандокан, понимая, что он уже раскрыт, и готовясь дорого продать свою жизнь. — Я не убийца, я восстанавливаю справедливость.
— Ни слова больше в моем доме! Уйдите!
— Хорошо, — ответил Сандокан.
Он бросил прощальный взгляд на возлюбленную и медленным шагом с высоко поднятой головой пошел по тропинке.
Выйдя за ограду, он невольно схватился за рукоятку висевшего на поясе крисса: в наступающих сумерках, с ружьями наперевес, рассыпаясь цепью вокруг дома, навстречу ему двигалась шеренга солдат.
Глава 10
ПОГОНЯ
В другое время, даже один и почти безоружный, Сандокан, не колеблясь, бросился бы на острия штыков, чтобы проложить себе дорогу любой ценой. Но сейчас, когда он любил и знал, что любим, не следовало идти на такое безумство, которое стоило бы ему жизни, а Марианне бог знает скольких слез. Он должен непременно пробиться к морю, но делать это нужно другим путем.
— Вернемся, — сказал он себе. — А там увидим.
Он вошел в дом, поднялся по лестнице и появился в гостиной с криссом в руке.
Лорд Джеймс был еще там, мрачный, со скрещенными на груди руками, Марианны в гостиной не было.
— Сударь, — сказал Сандокан, подходя к нему. — Если бы я приютил вас, дружески отнесся к вам, а потом обнаружил, что вы мой смертельный враг, я бы указал вам на дверь, но не стал бы устраивать трусливую западню. Там, на дороге, по которой мне нужно пройти, десятка три или четыре солдат, готовых расстрелять меня; велите им пропустить меня, и я уйду.
— Так наш непобедимый Тигр струсил? — сказал лорд с холодной иронией.
— О нет, милорд. Но здесь речь идет не о сражении, а об убийстве безоружного человека.
— Это меня не касается. Уходите, не позорьте больше мой дом, или, клянусь Богом…
— Не грозите, милорд, этот Тигр способен укусить и ту руку, которая заботилась о нем.
— Уходите, вам говорят!
— Прикажите сначала уйти этим людям.
— Ах так, — закричал лорд Джеймс, срывая со стены саблю, — я сам прикончу тебя!
— Вот как. Я не знал, что вы готовы даже на это, — сказал Сандокан. — И все-таки, милорд, не дешевле ли вам обойдется пропустить меня, чем удерживать здесь?
Лорд Джеймс схватил со стола охотничий рог и издал резкий призывный звук. В ответ послышался звук трубы со двора.
— Ах предатель! — вскричал Сандокан, чувствуя, что в нем закипела кровь.
— Ты в наших руках, мерзавец, — злобно сказал ему лорд. — Солдаты сейчас будут здесь, а через двадцать четыре часа тебя повесят.
Сандокан издал глухое рычание. Одним движением он схватил тяжелый стул и со страшной силой бросил его в противника. От удара в грудь лорд пошатнулся и тяжело упал на ковер.
Сандокан нагнулся и, подняв его саблю, выскочил в коридор.
— Марианна! Где ты, Марианна? — крикнул он, бросаясь к комнате девушки.
Она открыла ему дверь и бросилась в его объятия.
— Сандокан, я видела солдат, — плача, сказала она. — Ты погиб!
— Еще нет, — отвечал пират. — Я уйду от солдат, вот увидишь. Но, Марианна, — с дрожью в голосе сказал он, — поклянись, что будешь моей женой.
— Клянусь тебе памятью моей матери, — ответила девушка.
— И ты будешь ждать меня?
— Да, обещаю тебе.
— Хорошо. Я ухожу. Но через неделю, самое большее, через две, я вернусь во главе моих храбрецов. А теперь вы, английские собаки! — прокричал он, бросаясь к окну. — Я буду биться ради Жемчужины Лабуана.
Он быстро перескочил через подоконник и прыгнул в середину густой клумбы, которая скрыла его полностью.
Солдаты, которых было человек сорок-пятьдесят, в густеющих сумерках окружили парк и медленно продвигались вперед с карабинами на изготовку, готовые по первому приказу открыть огонь.
Сандокан притаился, как тигр. С саблей в правой руке и криссом в левой он не дышал и не двигался; он весь подобрался, выжидая момента, чтобы выскочить и прорвать эту цепь, неудержимым порывом вырваться на волю.
Очень скоро солдаты оказались всего в нескольких шагах от клумбы, где он притаился. Дойдя до этого места, они остановились, точно не решаясь идти вперед и ожидая какой-то новой команды.
— Спокойно, ребята, — сказал ведший их капрал. — Подождем еще одного сигнала.
— Вы боитесь, что пират спрятался? — спросил один солдат.
— Боюсь, как бы он не изрубил уже всех в этом доме. Что-то не слышно там ничего.
— Неужели он и на это способен?
— Этот разбойник способен на все, — отвечал капрал. — Хорошо бы увидеть его пляшущим на виселице с крепкой веревкой на шее! Только там можно больше не опасаться таких молодцов.
В этот момент из дома послышался слабый звук рога лорда.
— Вперед! — скомандовал капрал. — Окружайте дом.
Солдаты медленно приближались, бросая беспокойные взгляды вокруг. Сандокан измерил взглядом расстояние, которое отделяло его от них, привстал на колени и вдруг стремительным прыжком бросился на врагов.
Раскроить череп капралу и метнуться в гущу ближайших кустов было делом одной секунды. Растерявшиеся, пораженные такой дерзостью солдаты не успели даже открыть огонь. И этого их короткого замешательства хватило Сандокану, чтобы достигнуть изгороди, одним прыжком перескочить через нее и исчезнуть с другой стороны.