Рыжик - читать онлайн книгу. Автор: Павел Ионов cтр.№ 27

Все заняты. Все при деле…

А потом меня арестовали…

Прилетела в дивизию, как всегда, сдала все. Сижу, жду, что мне назад приготовят.

Подходят трое. Какой-то капитан и два бойца с винтовками.

— Старший сержант Стирлец? — спрашивает капитан.

Поднимаюсь.

— Да, — отвечаю.

— Вы арестованы! Сдать оружие!

Я от неожиданности оторопела. Меня арестовывают? За что??? Стою растерянно…

У меня выдирают из кобуры пистолет и толкают в спину. Иди, мол. Иду…

В голове одни обрывки мыслей. За что??? Я ж не враг!!! Я же наша! Русская! Советская!

Приводят. Запихивают в какое-то узкое помещение. Маленькое окошко с решеткой. Нары у стены… Камера…

С меня сдергивают ремень, вытаскивают все из карманов. Часы. Награды. Обхлопали всю… Особенно жопу и сиськи… Даже сапоги с портянками содрали. Хорошо, хоть не забрали, здесь же бросили.

Гремит, закрываясь, дверь. Я осталась одна в камере… Сажусь на нары… Подбираю свои сапоги и обуваюсь… Сижу, чего-то жду…

За что?! Я же не враг! Я же своя!!!

Осматриваюсь. В камере, кроме намертво закреплённых нар, есть только старое ведро в углу. Подошла, глянула. Воняет хлоркой из него. Параша наверное.

Часа через два приходят и меня ведут куда-то. Кабинет. За большим столом сидит тот капитан. Меня усаживают на табурет перед столом. За спиной стоит мордоворот.

«Прям как в фильмах…» — мелькает мысль.

Капитан берет ручку и готовится записывать.

— Фамилия. Имя. Отчество.

Именно так, по раздельности, без интонаций.

— Стирлец Мария Иосифовна.

— Возраст.

— Шестнадцать…

— Национальность.

— Немка… Советская.

— Это мы еще разберемся, какая ты советская… — первая реакция на мои слова. А то прям, как робот.

— Образование.

— Девять классов.

— Место проживания до войны.

— Саратов.

— Как оказалась возле границы.

— К отцу приехала… На каникулы.

— Где и кем была завербована.

Что??? Он меня обвиняет в шпионаже, что-ли?

— Повторяю вопрос. Где. И кем. Была завербована.

Слегка повысил голос.

— Советской властью, в день своего рождения…

БАЦ!!!

Я от удара улетаю к стене. Табурет падает. Это мордоворот, что за спиной стоял, меня так приложил. Ну да… Я то легче его в два раза… Правда и удара как такового почти не было. Что-то типа толчка-оплеухи по плечу. Вроде как напоминание, чтоб не дерзила.

Поднимают. Снова усаживают.

— Шуточки шутим? — аж шипит капитан. — Ничего! Ты у нас во всем признаешься! И как завербовали тебя признаешься, и как вредила Красной Армии!

Выскакивает из-за стола и, нависая надо мной и брызгая слюнями, орет мне в лицо:

— Думаешь, если сержантские петлицы нацепила, то все? Спряталась? От нас никто не спрячется!

И пытается эти петлицы мне оторвать. Ну да… Конечно… Я их намертво пришила…

Невольно улыбаюсь его попыткам. Тот замечает эту мою улыбку, звереет и с размаху бьёт меня по лицу.

Я падаю назад с табурета и, падая, задеваю ногой капитана по бедру.

Мордоворот не дал мне упасть до конца. Успел подхватить. Снова усаживает.

Сука, губы мне разбил… Полный рот крови…

Капитан весь красный и держится за ногу возле яиц… Глаза бешеные… Я что, ТУДА ударила его???

— Сопротивление? Нападение?!

И лупит меня кулаком поддых, выбивая из меня дыхание… Я сгибаюсь. Брызги крови летят в лицо и на форму капитана…

Ещё удар в лицо… Искры из глаз… Падаю на пол… Меня пинают сапогами… Темнота…

Да что ж за проклятие такое? Чуть что, и я уже без сознания… Слабая у меня голова на удары… А потом сушняк меня мучает…

Кажется, что болит всё у меня… Наверно только волосы не болят одни…

Я снова в камере. На нарах валяюсь. Очнулась я там.

Кое-как села… Кожу на лице всю стянуло. Губы-вареники. Один глаз заплыл. Хорошо, хоть нос не сломали. И зубы целые. Все это я осторожно обследовала руками. Гимнастёрка вся грязная и в крови. Штаны тоже. На вороте и левом рукаве не хватает пуговиц. Хорошо, что хоть не убил, козел… Интересно, я сколько здесь уже? За окошком день… Замечаю стоящую на грязном полу кружку. Вода…

Хоть и теплая, и противная на вкус, но это вода. Стало немного полегче… Слегка мутит, но терпеть можно.

Проковыляла до параши. Кое-как примостилась. Все тело болит, сука…

Пописала, заглянула в ведро. Вроде крови не видно… Уже легче…

Харкнула себе на ладонь. Тоже без крови… Похоже, что ничего критического… Жить, значит, буду… Вот только насколько долго? Это уже вопрос…

Вытерев руку о штаны, поднялась и натянула их. Все равно вытираться нечем.

Поесть мне не приносили. Только воду. Да и не хотелось есть, если честно. На допросы не таскали тоже.

Я отлеживалась.

Спала ночью не очень. В камере прохладно, а я в одной гимнастерке здесь. Хорошо хоть не х/б, а полушерстяная. В Саратове форму себе новую пошила.

… Светает. Мне уже полегче сейчас. И глаз второй видеть начал. Небо за окном розовое.

Утро красит нежным светом стены древнего Кремля… И мою камеру…

Просыпается с рассветом вся Советская земля… И я тоже проснулась…

Холодок бежит за ворот. Шум на улицах сильней… Ну да, прохладненько у меня в камере…

С добрым утром, милый город! Сердце Родины моей… Только вот утро не совсем доброе…

Мне принесли кусок хлеба и воды… Спасибо! Съедаю и выпиваю все…

Никому я больше не нужна… Валяюсь на нарах дальше…

Из дремоты вырывает скрежет ключа в замке.

— С вещами на выход!

Какие у меня вещи-то? Все на мне…

Ведут в тот же кабинет. Опять на допрос???

За столом сидит лысоватый человек с ромбами в петлицах и звёздами на рукавах. На столе лежит фуражка.

Хозяин кабинета стоит рядом.

— Задержанная Стирлец доставлена, — докладывает конвоир.

И после кивка ромбоносителя выходит.

— Это ЧТО?

— Оказывала сопротивление при задержании, товарищ…

Ромбоноситель перебивает капитана: