Тень твоей улыбки - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Хиггинс Кларк cтр.№ 11

– У вас есть домашние животные? – спросила она.

После секундного колебания Рене Картер уверенно ответила:

– Нет, у меня нет на них времени, доктор.

Потом она, проявляя заметное нетерпение, слушала объяснения Моники по поводу того, как важно наблюдать за симптомами астмы у Салли.

– Вполне понимаю, доктор. Мне хотелось бы, чтобы вы стали нашим педиатром, – торопливо сказала она, когда Моника спросила, есть ли у нее вопросы. Потом позвала: – Кристина, ты готова? Я опаздываю.

Она повернулась к Монике.

– На улице меня ждет машина, доктор, – объяснила она. – Отвезу Салли с Кристиной домой. Конечно, перед уходом я позабочусь, чтобы все было хорошо.

– Не сомневаюсь. Позвоню вечером, чтобы узнать, как дела у Салли. Вы ведь будете дома? – спросила Моника, не заботясь о том, что говорит ледяным осуждающим тоном. Она заглянула в карту. – Вот это ваш правильный номер?

Когда Моника произнесла номер, Рене Картер нетерпеливо кивнула и поспешила в палату.

– Кристина, ради бога, поторопись! – выпалила она. – У меня мало времени.

«Он встал на тропу войны, – подумала Эстер Чемберс, когда в среду после ланча Грег Гэннон прошел через приемную, словно не замечая ее присутствия. – Что произошло с утра?» Она видела, как он вошел в свой кабинет и взял папку, которую она ему приготовила. Через минуту он уже стоял у ее стола.

– У меня не было времени просмотреть эти материалы, – отрывисто произнес он. – Вы уверены, что все в порядке?

Ей захотелось ответить в том же тоне: «Назовите хотя бы один раз за тридцать пять лет, когда что-то было не в порядке». Но вместо этого она покусала губы и спокойно произнесла:

– Я два раза проверяла, сэр.

С растущим негодованием наблюдала она, как он широкими шагами идет к двустворчатой застекленной двери и сворачивает в коридор, ведущий к конференц-залу фонда Гэннона.

«Он нервничает, – поняла Эстер. – О чем ему волноваться? Его денежные средства имеют прекрасный оборот, но половину времени он пребывает в ужасном настроении. Я устала от этого, он становится все неприятнее». В приступе раздражения она вспомнила, как двадцать пять лет назад, едва умер отец, Грег объявил, что переводит офисы как инвестиционной фирмы, так и фонда в роскошные помещения на Парк-авеню. Именно тогда он сказал ей, что для соблюдения формальностей лучше будет, если она станет обращаться к нему «мистер Гэннон», а не «Грег».

Теперь они размещались в еще более роскошных помещениях центра «Тайм-Уорнер» на Коламбуссеркл.

– Папа был героем для простолюдинов, но мне не нужны больше в качестве клиентов мясники, пекари, кондитеры, – саркастически говорил он.

«Не то чтобы он оказался не прав в ориентации на крупных клиентов, – думала Эстер, – просто нельзя пренебрегать делом отца. Может, он и достиг больших успехов, но что-то мне не верится, что все эти особняки и его трофейная жена принесли ему много счастья. Могу поклясться, эта женщина чаще всего произносит слова “я хочу”. А сыновья, обиженные на него из-за такого отношения к их матери, вообще перестали с ним разговаривать. Ну а прямо сейчас он, вероятно, бьется на заседании правления с братом».

– Я устала от них обоих.

Эстер не сразу поняла, что разговаривает вслух. Она быстро огляделась по сторонам, но в офисе никого не было. Тем не менее она почувствовала, как у нее зарделись щеки. «Как-нибудь я скажу все, что о них думаю, и это будут не слишком приятные слова, – пообещала себе она. – Зачем я здесь торчу? Я могу себе позволить выйти на пенсию. Продам квартиру и куплю дом в Вермонте, вместо того чтобы каждое лето снимать там жилье на пару недель. Мальчики любят кататься на лыжах и сноуборде. Манчестер – красивый городок, и поблизости от него прекрасные зимние курорты…»

При мысли о внуках сестры, которых она любила, как родных, ее губы сложились в непроизвольную улыбку. Нет ничего лучше настоящего, подумала она, повернувшись на кресле к компьютеру. Улыбаясь еще шире, она создала новый файл, озаглавив его «Пока, Гэнноны», и начала набирать текст: «Уважаемый мистер Гэннон, чувствую, пришло время после тридцатипятилетней службы…»

Последний абзац гласил: «Если желаете, я буду рада в течение месяца подбирать возможных претендентов на мое место, если вы, конечно, не хотите, чтобы я ушла раньше».

Эстер подписала письмо, чувствуя, словно с плеч свалился груз, засунула листок в конверт, а в пять часов положила конверт на стол Грега Гэннона. Она знала, что он может заняться просмотром корреспонденции после заседания правления, и хотела, чтобы у него была возможность вечером переварить факт ее ухода на пенсию. «Он не любит перемен, если только сам не предлагает их, – подумала она, – а я не хочу, чтобы он принуждал меня остаться дольше чем на месяц».

Секретарь разговаривала по телефону. Эстер помахала ей рукой и спустилась на лифте в вестибюль, раздумывая, заглянуть ли в супермаркет внизу. «Сегодня мне ничего не нужно, – решила она наконец. – Пойду домой».

Она направилась по Бродвею к своему дому напротив Линкольн-центра, наслаждаясь прохладой и порывами свежего ветра. Для некоторых зима в Вермонте, наверное, чересчур студеная, но Эстер любила холодную погоду. Конечно, будет не хватать городской суеты, но что поделаешь.

Войдя в парадную, она остановилась у стойки, чтобы забрать почту.

– Миз [2] Чемберс, вас ожидают два джентльмена, – сказала консьержка.

Эстер в недоумении посмотрела в сторону кресел, стоящих в вестибюле. Навстречу ей шел темноволосый, щеголевато одетый мужчина. Тихим голосом, так, чтобы не услышала консьержка, он сказал: – Миз Чемберс, я Томас Десмонд из Комиссии по ценным бумагам и биржам. Мы с коллегой хотели бы с вами поговорить. – Вручая ей свою визитку, он добавил: – Если это возможно, мы предпочли бы беседовать в вашей квартире, где нас не могут подслушать.

Сэмми Барбер не стал бы успешным профессиональным убийцей, если бы действовал, поддаваясь порыву.

Самым незаметным образом Сэмми принялся методически изучать ежедневное расписание приходов и уходов Моники Фаррел. Через несколько дней он смог определить, что она никогда не приходит в больницу позже половины девятого и два дня из пяти возвращается туда в пять часов. Дважды она садилась на автобус, идущий по Четырнадцатой улице из больницы к ее кабинету. В другие дни она шла пешком в обоих направлениях.

Он заметил, что ходит она быстро, но грациозно переставляя ноги в туфлях на низком каблуке. Он сомневался, что получится толкнуть ее под приближающийся автобус. Она никогда не стояла на краю тротуара и не старалась проскочить на красный свет.

В пятницу, в восемь часов утра, он сидел в машине, припаркованной напротив дома из бурого песчаника, где жила Моника. Он уже изучил округу и знал, что задний двор ее дома отделяется от заднего двора стоящего за ним здания стеной высотой около четырех футов и узким проходом. Он решил, что в ее жилище можно проникнуть этим путем.