Слишком толстая, слишком пошлая, слишком громкая - читать онлайн книгу. Автор: Энн Хелен Питерсон cтр.№ 15

Такие «приступы» постоянно случаются с Маккарти и в кинокарьере, и в жизни. В фильме «Любовь по-взрослому» есть эпизод, когда она грозит вырвать Полу Радду и Лесли Манн глаза и выпить кровь. Маккарти не помнила, что такое выдала, пока не увидела сцену на экране. Каждый раз, когда она говорит что-то пошлое, грубое или хамское (вроде сцены из «Большого босса», где она называет покойницу шлюхой, переспавшей со всеми крутыми парнями в фирме, и сейчас трахающей в аду айтишников) – это «приступ».

Из-за таких «приступов» у нее случались неприятности и в частной жизни: например, когда она в детстве подворовывала в магазинах. «Каждый раз, когда это случалось, я спрашивала себя: что я творю? – вспоминала она. – Меня заносило. Меня поймал охранник. Мама была так расстроена! Она меня спрашивает: «Ты нарушила закон ради рамочки для фотографий?», а я только и твержу: «Сама не знаю!» ^[111] Один из критиков уподобил это явление «библейским историям о ксеноглоссии» ^[112] и подчеркнул, что Маккарти, «возможно, шокирована собственным поведением больше, чем все вокруг» ^[113]. «Наверное, во мне слишком большие запасы злости», – объясняет она  ^[114]. Но в культурном обществе такая злость недопустима, и актрисе приходится фактически покидать свое тело (а точнее, голову), чтобы дать выход эмоциям. Чтобы быть непокорной, она должна быть не в себе.

Если это не «приступ», то как минимум перевоплощение. В более подробных (и более причудливых) воспоминаниях о своей готической юности, опубликованных в журнале The Advocate, Маккарти вспоминает, как ее «переодевали двое дрэг-квин, превратив в настоящую Би Артур», и добавляет: «ЛГБТ-сообщество было моим миром. Я была странноватой, и именно там чаще всего находила понимание… Мне отчаянно хотелось самой стать дрэг-квин. У меня до сих пор париков больше, чем у любого трансвестита: нравятся они мне!» ^[115] У нее в коллекции двадцать пять париков, и они весьма пригодились в таких фильмах, как «Поймай толстуху, если сможешь», «Большой босс» и в многочисленных сценках в «Субботним вечером в прямом эфире». Но даже парик не так важен, как само преображение: воплощаясь в этих грубых, хамоватых похабниц, она становится настоящей дрэг-квин.

Политическая значимость дрэга состоит в привлечении внимания к перформативности любого пола. Примеряя атрибуты женственности или мужественности, дрэг-квин подчеркивают их абсурдность и условность: легко нанести – легко и снять. Образ непокорной женщины указывает на ограничения, устанавливаемые традиционными представлениями о женственности. Персонажи Маккарти становятся свободными благодаря тому, что нарушают правила: они уверены в себе, решительны, сексуальны, надежно обеспечены работой в отличие от своих партнерш (Сандра Баллок в «Копах в юбке», Кристен Белл в «Большом боссе», Кристен Уигг в «Девичнике в Вегасе»). Не назовешь совпадением то, что некоторые из ее ролей первоначально были написаны для мужчин или принадлежали к «традиционно мужским» жанрам, как, например, фильм о полицейских-напарниках, шпионах или охотниках за привидениями. Решительность и беззастенчивость героинь Маккарти обычно свойственна боевитым белым мужчинам.

Обсуждая своих героинь, Маккарти делает упор не на их размеры, а на умение не быть идеальными. «Кто-то когда-то решил, будто женщину нельзя выставлять в комедии в невыгодном свете, – сказала она в интервью The Daily Telegraph. – Но, чтобы комедия вышла смешной, любые средства хороши. Надо уметь выглядеть и действовать мерзко, наломать дров, а потом выпутываться. А когда актрисы прилизанные, идеально одетые, ведут себя прилично и никогда ничего не ляпнут, то они фактически остаются ни с чем. И им еще говорят: «А теперь будьте смешными». А как? В них же никакой индивидуальности не осталось!» ^[116]

Здесь мы опять видим двойные стандарты: все лучшие киногерои-мужчины неизменно не ухоженные или с каким-нибудь изъяном. «А когда с женщиной происходит то же самое, публика чувствует себя оскорбленной, – говорит Маккарти. – Возмущается, что я не прихорашиваюсь, даже если это совершенно не соответствует образу. Разве вы ходите в кино не для того, чтобы посмотреть на реальных людей с настоящими недостатками, но стремящихся стать лучше? Без бардака ничего не получится» ^[117]. «Бардак» может проявляться не только в недостатке лоска, но и в непохожести на остальных в целом: героиня не обладает теми качествами, которые принято ожидать от женщин. Настаивая на праве изображать неопрятных героинь, Маккарти не только ратует за создание образов «реальных людей с реальными изъянами», но и доказывает, что самые интересные персонажи, неважно, будь то женщины или мужчины, – это те, кто не связан условностями.

* * *

Успех побудил Маккарти и дальше отстаивать свои принципы: она назвала голливудский сексизм «тяжелой болезнью», из-за которой актриса, которая «не скачет на высоких каблуках», получает клеймо «непривлекательной стервы»; роль в фильме «Шпион» иллюстрировала устоявшееся отношение к женщине: «следи за манерами, не говори того, не делай этого. По-моему, так женщин приучают не к тому, что не надо быть грубыми, а к тому, чтобы не верить в собственные силы» ^[118]. Определение «антифеминистка» она считает нелепым. «Звучит по-дурацки», – сообщила она в интервью Redbook, и тут же, по своему обыкновению, пытается смягчить: «Я это не со зла, просто люди мало осведомлены» ^[119].

Это сильная позиция, особенно с учетом того, что она озвучивается в таком издании, как Redbook, которое уже сто лет как оттачивает само понятие «женственность». Но каким бы крепким ни было словцо Маккарти, какой непокорностью ни отличались бы ее героини, они неизменно связаны с милым, по-домашнему уютным собственным «я» актрисы. Именно истинная ее сущность проявляется на тех же самых журнальных обложках, в сдержанных, со вкусом подобранных нарядах и в очаровательной улыбке. Нам будто говорят: «Взгляните, она же больше похожа на вашу соседку, чем на Барби!» и «Вот живое доказательство того, что принятие себя и трудолюбие могут исполнить любую мечту». Потому что истинная Маккарти, по мнению Фейга, это «то, чего вы хотите от любого комического героя: она – это вы. Она не пугает, а воодушевляет, потому что она красивая, и при этом совершенно настоящая женщина» ^[120].