Всё летит к чертям. Автобиография. Part 2 - читать онлайн книгу. Автор: Моби cтр.№ 97

Неделей раньше я пытался покончить с собой, завязав перед сном на голове полиэтиленовый пакет. Но, должно быть, мне помешали атавистические механизмы выживания. Я не помнил, как сорвал пакет с головы. Когда проснулся, он лежал рядом с подушкой.

Несмотря ни на что, я не хотел бросать пить и поэтому вспоминал те моменты в жизни, когда мог пить умеренно; искал доказательства, которые мог бы предъявить кому бы то ни было в пользу того, что я не алкоголик. И вспомнил: однажды в 1986 году я был на рождественской вечеринке и выпил там всего два бокала шампанского.

Я пил большую часть своих последних 33 лет – с тех пор, как мне исполнилось 10 лет в 1975 году. И мог вспомнить только один случай, когда смог употребить спиртное как нормальный человек.

Я не мог читать, поэтому достал CD-плеер и снова включил песню «Wait for Me». Вокал для демоверсии я записал сам, но понимал, что рано или поздно придется нанять для записи настоящего вокалиста ^[230].

Песня закончилась, и я тихо заплакал.

* * *

Поезд въехал в Нью-Йорк, и я, спотыкаясь, пробрался сквозь флуоресцентный ужас Пенсильванского вокзала. Выйдя на улицу, увидел, что день был прекрасен: на небе ни облачка, октябрьский воздух теплый и чистый.

На такси я доехал до своей квартиры, бросил сумку и пошел в единственный известный мне зал, в котором проводились собрания АА. Он находился в здании, стоящем на пересечении Первой авеню и Первой улицы.

В прошлом году я несколько раз был на этих собраниях, но каждый раз убеждался, что на самом деле не страдаю алкогольной зависимостью. Те, кого я видел в зале, были сломлены. Они не могли управлять своей жизнью. Именно такие люди нуждались в странном и старом культе Билла Уилсона ^[232].

Я всегда спотыкался о необходимость признания того, что я – алкоголик и что моя жизнь неуправляема. Я продал 20 000 000 пластинок и стоял на сцене перед миллионами людей. Я был знаком с главами государств и встречался с кинозвездами. Я работал вместе со своими кумирами, у меня были пентхаусы и недвижимость на океанском побережье, которую я даже ни разу не удосужился осмотреть. Поэтому мне было смешно: разве такая жизнь неуправляема?

Но нельзя было отвернуться и от других истин: я не мог сблизиться с женщиной, не испытывая изнурительных приступов паники; я не мог пойти в бар или клуб и выпить меньше 15 порций спиртного; большую часть прожитых дней я не мог встать с постели из-за похмелья и, ежедневно просыпаясь, был недоволен тем, что не умер во сне.

Наконец я признался себе: да, я не могу управлять своей жизнью.

Год назад на вечеринке я разговорился со старым популярным музыкантом, о котором всем было известно, что он трезвенник. Я страдал от похмелья, меня тошнило, а он был спокоен и раздражающе здоров.

– То есть, – спросил я, – вы ходите на собрания АА?

– В этом месяце будет двадцать лет. А что, вы считаете себя алкоголиком?

Во мне еще жила уверенность в том, что я – любитель алкоголя.

– Забавно вот что, – сказал он мне. – Считается, что быть алкоголиком – это значит пить. Это так, но в то же время и не так.

Я растерянно посмотрел на него. Мне хотелось сказать: «Конечно, быть алкоголиком – это значит пить. Что вы, вообще, черт возьми, имеете в виду?»

Он продолжал:

– До того, как я бросил пить, мне было страшно, и меня переполняла ненависть к себе. Очень сильная. Но после того как я протрезвел, узнал, что алкоголь – это только первый шаг. Дальше идет борьба со страхом и сломленностью, из-за которых и начинаешь пить. По сей день, называя себя алкоголиком, я имею в виду вот что: «Оставшись наедине с собой, я всего боюсь и хочу умереть».

Слов для ответа у меня не нашлось. Он улыбнулся и записал на салфетке свой номер телефона.

– Прости, что заболтал тебя, парень. Позвони, если вдруг захочешь прийти на встречу.

Мне было неудобно звонить ему, ведь я ходил на несколько собраний АА самостоятельно. И видел людей, сидевших, склонив головы, неспособных смотреть ни на что, кроме как на покрытие пола под ногами. Я был полон самодовольства и жалел их, сломленных. А теперь было 18 октября 2008 года, и я был одним из них: сидел на металлическом складном стуле на собрании анонимных алкоголиков и смотрел в деревянный пол. Мне хотелось поднять голову, увидеть других людей в комнате, но было слишком стыдно.

Присутствовать на собраниях АА в качестве зрителя было удивительно весело: я чувствовал себя этаким забавляющимся антропологом. Но теперь я был человеком, который не мог смотреть другим в глаза, который был наркоманом-самоубийцей, который и дня не продержался трезвым, который был больным и сломленным человеком, в венах которого еще текли пиво, водка и наркотик.

Я тщетно искал хоть какие-то доводы, способные заставить меня покинуть эту комнату и вернуться в мир баров и дикой распущенности. Но не находил в себе ничего, кроме паники и тошноты. Когда-то я был рок-звездой. Когда-то я был королем. Слава и богатство когда-то защищали меня и придавали смысл моей жизни. Они должны были все излечить. Но у меня ничего не вышло. Слава не избавила меня от проблем, и даже моя последняя любовь – алкоголь и разложение – больше ничего не решала.

Я вжался в сиденье металлического складного стула и подумал: «Мне конец». Я признал свое поражение и начал плакать. И тогда напряжение ушло. Я поднял руку, все еще не находя в себе сил оглядеть комнату или встретиться с кем-нибудь взглядом.

Я не хотел произносить это вслух. Но, наконец, понял, что это правда.