Всё летит к чертям. Автобиография. Part 2 - читать онлайн книгу. Автор: Моби cтр.№ 40

* * *

В 1999 году я работал диджеем в бостонском клубе и встретил там девушку по имени Келли. Она слышала Play, альбом ей понравился, и после моего сета она храбро подошла ко мне и сказала:

– Ты крут!

Келли оказалась девушкой моей мечты: умная, начитанная и бесконечно преданная музыке «новой волны». Она носила на своем твидовом жакете винтажные значки рок-групп Joy Division и The Cure. Мы периодически встречались в течение двух лет. А после 11 сентября 2001 года почему-то сблизились еще больше.

Однажды утром, после долгой ночи с водкой и экстази, я рассказал ей о своей старой мечте – о маленьком чайном заведении. Ее глаза загорелись. Она работала в ресторане для туристов в центре Нью-Йорка, и ей нравилось все, связанное с приемом и обслуживанием гостей.

– Я бы с удовольствием открыла такое кафе! – воскликнула она.

Мы начали поиски в восточной части Нижнего Манхэттена и нашли помещение, в котором раньше была парикмахерская. Владелец отчаянно хотел его сдать, но после 11 сентября все потенциальные арендаторы либо закрыли свой бизнес, либо уехали.

Подписав договор об аренде, мы с Келли отправились на крышу моей квартиры обсудить, как мы назовем наше новое предприятие. Пока проводили мозговой штурм, солнце стало садиться. Его краснеющий диск оказался на уровне моего лица и светил прямо в глаза. Я поднял руку, чтобы заслониться от света. И с замиранием сердца осознал: закат виден только из-за того, что башен Всемирного торгового центра больше нет. На мои глаза навернулись слезы.

– Что с тобой? – спросила Келли.

– Все хорошо, – сказал я, сглотнул горький комок в горле, закурил, и мы продолжили обсуждение названия кафе.

– «Утконос», – предложил я. Почему-то утконосы меня впечатляли. Поэтому я считал такое название подходящим.

Но Келли сказала:

– А как насчет «Teany»?

– Как ты сказала?

– «Tеаny», – повторила она. – От слова «чай», но звучит и пишется почти как tiny ^[118]. У нас маленький салон, мы сами с тобой невысокие, у нас крошечный бизнес, мы продаем чай в Нью-Йорке. Tiny. Tеаny.

Я задумался на секунду, выискивая недостатки в ее креативной логике. Но нет, она была права. Отличное название.

– Звучит прекрасно! – сказал я.

В нашем новом деле была пара сложностей. Во-первых, никто из нас никогда не управлял бизнесом. Во-вторых, мой ресторанный опыт был исключительно потребительским.

Я заканчивал запись альбома 18 и готовился к трехмесячному промотуру, за которым, по мнению моих менеджеров, должен был последовать концертный тур длительностью в два года. Так что мы решили, что я вложу в «Teany» деньги, а Келли будет делать все остальное.

Мы хотели, чтобы кафе было современным, но не слишком. Чистым, но не стерильным. Красивым, но не претенциозным. Я улетал в Сингапур, первый пункт промотура 18, и по дороге в аэропорт написал Келли в sms: «Сделай его милым:-)».

Пока я был в отъезде, она посылала мне предложения по меню, варианты десертов, ссылки на сайты поставщиков чайной посуды, фотографии образцов плитки и тканей, плей-листы музыкального оформления салона – и множество других вещей, которые нужны, чтобы открыть очаровательное чайное заведение площадью в двести квадратных футов.

И вот через три месяца я вернулся в Нью-Йорк и увидел сияющее новизной кафе, готовое к приему посетителей на 90 процентов! А еще я застал свою девушку совершенно изможденной. Келли работала по 16 часов в день, семь дней в неделю. Я почувствовал себя очень виноватым.

Мы открыли кафе в мае 2002 года, за неделю до моего отъезда на гастроли с альбомом 18. На вечеринку, устроенную в честь начала работы «Teany», я пригласил всех, кого знал, – от мультипликатора Мэтта Гроунинга ^[119] и группы Strokes до Дэвида Боуи и джазовой певицы Норы Джонс, от актеров Джимми Фэллона и Клэр Дэйнс до музыкантов TV on the Radio. Упорная работа Келли оправдала себя: кафе выглядело потрясающе. Зеркальные стекла витрины, мягкий свет, поблескивание столешниц из нержавеющей стали, белая плитка на полу – все здесь создавало ощущение уюта и чистоты.

А вот Келли выглядела плохо. Похудевшая, бледная, она была измучена и, казалось, находилась в одном дюйме от нервного срыва. Она отвела меня в офис в подвале кафе и расплакалась.

– Что такое? – озабоченно спросил я.

Минуту назад я чувствовал себя прекрасно. Я был рок-звездой, собирался гастролировать по миру с долгожданным продолжением Play. Готовился выступать на стадионах и быть хедлайнером фестивалей. И сбылась моя давняяя мечта: я стал владельцем прелестного маленького чайного кафе!

– Я не справляюсь, – сказала Келли, обхватив себя руками и дрожа.

– С «Teany»?

– Нет, дело не в нем. Я не могу быть просто одной из женщин, с которыми ты спишь.

– Ох…

Мы с Келли давно близко знали друг друга, но у нас всегда были открытые, вовсе не моногамные, отношения. Она встречалась с другими мужчинами – по крайней мере, мне так казалось. А я встречался с другими женщинами. На самом деле все знали, что я сплю с кем попало. Моя распущенность стала легендой Нижнего Манхэттена. В недавней журнальной статье обо мне цитировались слова Ричарда Джонсона, обозревателя светской хроники в «New York Post»: «Моби видел больше задниц, чем унитаз в дамской уборной». Мне следовало бы испытывать некоторый стыд или раскаяние за свои распутные повадки, но я его не испытывал. И не чувствовал вины из-за того, что, будучи бойфрендом Келли, имел еще много связей. «У нас с ней открытые отношения», – твердил я себе.

– Ты хочешь поговорить об этом сейчас? – спросил я, озадаченный и раздосадованный тем, что она портит мне праздник – впрочем, вполне обоснованно.

– Я должна, – сказала она, глядя на меня с горечью и упреком.

Много лет мне казалось, что предел моих мечтаний о личном счастье – истинно любовные отношения с замечательной женщиной. Я постоянно говорил всем своим друзьям, что мечтаю жениться, иметь полноценную семью. И вот передо мной стояла чудесная женщина, которая хотела выйти за меня замуж и родить мне детей. Я избегал серьезных отношений, потому что они вызывали у меня приступы паники. Но не лгал ли я себе? Наверное, лгал. На самом деле – и это было для меня яснее ясного – я желал славы и распутства, а не тихого домашнего блаженства.