Предательство в КПСС. Хроника разрушения СССР - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 64

Но подобное решение вполне удовлетворило и команду президента. В отличие от самого Бориса Николаевича, его приближенные отлично понимали, что в ходе расследования всплывут их собственные преступления. Лучше было все затереть… Что же касается побежденных Руцкого, Хасбулатова, Макашова, Анпилова, то в новом политическом раскладе все ключевые позиции были уже заняты. Они лишились влияния, были больше никому не опасны и не интересны. Эта же амнистия прекратила начавшийся было суд над «путчистами» ГКЧП. Да и как было осуждать их, если Ельцин сделал то, чего они себе не позволили?.. Обе грандиозных провокации, оба столкновения в Москве одним махом предали забвению. Но ведь амнистия распространялась и на экономические преступления. Вышли на свободу воры, взяточники, «теневики» — та часть из них, которую все же привлекли к ответственности в советское время и в начале «демократии». Умножили собой месиво расплодившихся дельцов, переплетенных с криминалом.

А между тем бывшие советские республики постепенно расходились друг от друга. Вводили собственную валюту. Начали менять и письменность. У народов Средней Азии, Северного Кавказа, Азербайджана раньше вообще не было собственной письменности, пользовались арабской, персидской. В советских научных учреждениях в 1930-х гг. для них создали письменность на базе кириллицы, сближавшую их культуру с русской. Она получила общее распространение, ей обучалось несколько поколений людей. Однако теперь в Азербайджане, Туркмении, Узбекистане, Чечне были приняты законы о переходе на латинскую письменность. А президент Казахстана Назарбаев решил перенести столицу из Алма-Аты в Акмолу (в советское время Акмолинск, позже Целиноград). Потому что подавляющее большинство населения Алма-Аты было русским. В Акмоле начали возводить фактически новый город, казахский.

Ну а республики Прибалтики уже полным ходом катились в объятия западных держав, к России демонстрировали откровенную вражду. Пытались выставлять претензии о компенсациях за «советскую оккупацию» (хотя Советский Союз построил им всю промышленность, электростанции, порты, города, дороги). Эстония и Латвия приняли дискриминационные законы о гражданстве — его предоставляли только этническим эстонцам и латышам. Для русских ставились препоны вроде сдачи обязательных экзаменов по национальным языкам (с большой вероятностью, что их завалят). Запрещалось давать гражданство бывшим военным, получившим в Прибалтике квартиры и осевшим там. Министр иностранных дел Козырев делал громкие «патриотические» заявления — что для защиты прав русского населения в Прибалтике Россия не остановится перед применением «непосредственной силы». Но его высказывания становились лишь пустыми сотрясениями воздуха. А последствия получались выгодными только для… НАТО. Потому что эстонским, латвийским, литовским властям подобные заявления давали прекрасный повод пугать своих граждан: Россия нам угрожает, только вступление в НАТО обеспечит нам безопасность…

В некоторых республиках проявлялось «отрезвление» после своих «реформ». Так, Молдавия была одним из главных очагов воинствующего шовинизма. Но после разделения СССР она оказалась одной из самых нищих республик. Никаких природных ресурсов она не имела, а ее фрукты и вина никому больше не требовались. Молдаване вынуждены были разъезжаться на заработки за границу. Народ метнулся в противоположную сторону, к коммунистам. Они победили на парламентских выборах. Председателем парламента, а потом и президентом стал Петр Лучинский — бывший первый секретарь компартии Молдавии. Впрочем, никаких перемен к лучшему это не принесло. Лучинский оказался махровым «перестроечником», продолжил курс своего предшественника Снегура на «реформы», на интеграцию в Европейское сообщество. Но отношения с Россией все же несколько «потеплели».

Нечто подобное случилось на Украине. Президент Кравчук сделал русофобию чуть ли не официальной идеологией, поощрял разгул «щирых» националистов. Однако большинство населения подобных идей не разделяло — с русскими привыкли быть вместе. А экономика республики была очень тесно связана с российской, и курс Кравчука обрушил ее в полный кризис — который усугубился и обычным воровством, хищничеством. А компартия на Украине еще с 1991 г., с «путча» ГКЧП, находилась под запретом. Но начались волны протестов, забастовки шахтеров. В резкой оппозиции президенту оказался парламент. После переговоров было принято решение о досрочных выборах как Верховной Рады, так и главы государства. Невзирая на то, что действующий президент и его сторонники располагали неоспоримыми преимуществами, на выборах в Раду победили вдруг запрещенные коммунисты (по одномандатным округам). Разумеется, вскоре после этого и запрет был отменен. А одновременно с парламентскими выборами в Донецкой, Луганской областях, в Крыму прошли референдумы (в Киеве их округло назвали «совещательными опросами») — и за 20 лет до отделения от Украины эти регионы высказались за автономию, за сохранение русского языка в качестве государственного.

На президентских выборах проиграл и Кравчук. Его место занял Леонид Кучма. Он кое-как стал выправлять накренившийся курс своей республики. Не отвергая сближения с Западом, начал и сближение с Россией (тем более, что она тоже ориентировалась на Запад). Восстанавливались порушенные хозяйственные связи. Заключались торговые соглашения. Наконец-то урегулировали проблему Черноморского флота. Основная часть кораблей осталась за Россией, а базу в Севастополе Москва получила на правах долгосрочной аренды. Буйство националистов и выпады против «москалей» притихли.

Однако западные режиссеры разрушения нашей державы отводили Украине особую роль — и вместо шумной русофобской истерии развернулись другие операции. Подспудные — но планомерные и систематические, долговременные. Они охватили сферы украинской науки, культуры, образования. В школах вводились новые учебники. Во множестве выплескивались соответствующие кинофильмы, книги, передачи, «ученые труды». Подменялась и фальсифицировалась история, насаждалась искусственная «украинизация» языка по львовским, западным образцам, формировался новый слой псевдокультуры. В результате шло перепрограммирование молодежи, детей. Взращивалось новое поколение, которое будет смотреть на Россию совсем иначе, чем их родители, дедушки и бабушки.

В Белоруссии события развернулись иначе. Здесь несколько лет не было президента. Избрать его решили лишь в 1994 г., и главным кандидатом считался премьер-министр Кебич. Но и в Белоруссии сказалось общее возмущение «реформаторами». Избиратели отдали голоса Александру Лукашенко. Он был лидером партии «Народного согласия», в Верховном совете республики возглавлял комиссию по борьбе с коррупцией, выступал против действующих властей. В отличие от Украины, Лукашенко у себя раздрая не допустил. Установил жесткое правление, близкое к диктатуре. Сохранил многие советские законы и порядки, опору на КГБ и МВД. Отменил приватизацию и начавшиеся реформы. Установил твердые оклады и государственное регулирование цен. Усилил цензуру, прижал оппозицию. Провел референдум об увеличении срока своего правления, праве распускать Верховный совет.

Парламент пробовал бороться с президентом. Но как только начал собирать подписи за импичмент, Лукашенко распустил его. Без стрельбы, без эксцессов. Здание Верховного Совета оцепил ОМОН, а в соседнем здании уже собирался новый парламент — из тех депутатов, кто поддерживает президента. Но жителям Белоруссии пришлось основательно затянуть пояса и крепко трудиться, чтобы выползти из кризиса, в котором очутилась республика. В те годы на улицах можно было увидеть, например, милицию, ездившую на тракторах «Беларусь» — потому что автомашин не хватало. Русский язык Лукашенко сделал вторым государственным, основой политики провозгласил партнерство с Москвой. Ведь экономика Белоруссии полностью зависела от российских энергоносителей, да и главным рынком сбыта ее продукции была Россия.