Дети взрослым не игрушки - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Мурашова cтр.№ 34

– Не знаю. Не знаю, – Филипп потряс головой, как собака, отгоняющая слепня.

Я вспомнила, что ему всего четырнадцать лет, и признала:

– Это круто. Но не могу сказать, что я до конца поняла.

– Да я и сам еще не понял, – тут же согласился Филипп. – Но ведь интересно же понять! Что вообще может быть интереснее?

* * *

Мать Филиппа сидела и смотрела ожидающе. Неприятный и редкий для меня случай – мне было совершенно нечего ей сказать.

– Так он все-таки больной, да? Ему ничего невозможно объяснить, да?

– На сегодня есть всего одна работа, – решившись, сказала я. – Поэтому нельзя утверждать наверняка. Но там говорится, что у таких людей на 14 процентов снижено количество нейронов в префронтальной коре.

– Ну слава богу! – она облегченно выдохнула и даже закрыла лицо ладонями. – Я так и думала. Значит, он просто с особенностями. Сейчас это не так уж и страшно. И можно объяснить. Как хорошо, что мы к вам пришли. Спасибо, до свидания…

– Апельсиновые корки с подсолнечным маслом… – сказала я ей вслед. Она сразу обернулась:

– Он вам рассказал? Да, Филипп их еще солил и ел в детстве – дикость какая-то, но он говорил, что ему вкусно…

Два мира. Или больше?

Юноша, высокий, миловидный, хорошо (не по-подростковому, а по-взрослому хорошо) одетый, вежливо поздоровался, а потом быстро прошел через предбанник и мой кабинет к окну, выглянул туда, слегка прячась за занавеску, и молча удовлетворенно кивнул. Потом сел в кресло и достал из застегивающейся кожаной папки какую-то небольшую штучку, которую я сразу не смогла опознать. Не ручка, не головоломка, не ключ, не зажигалка… а что?

Я внутренне поежилась. Хороший вариант – мальчик играет в шпионов. Но для этого вроде великоват. А плохой вариант… мания преследования? Пришел без родителей – стало быть, рекомендация «обратитесь к психиатру» исключена. И что мне тогда делать? Но, может быть, я просто что-то не так поняла и сейчас все объяснится – смешно и по-детски?

– Я слушаю тебя, Артур.

– Спасибо. Сейчас я не отниму у вас много времени. Но я пришел к вам с просьбой. Может быть… да нет, почти наверняка не как к психологу.

– А как к кому же?

– Как к писателю. Вы же пишете, писали книжки для подростков?

Я вдруг как-то разом поняла, что именно у него в руках. Флешка. Большая и вычурная (вероятно, для того, чтобы мне было труднее ее потерять). Господи, да это же юный графоман! Я облегченно выдохнула. Для писательской братии, на основании моего жизненного опыта, порог допустимых странностей существенно превышает среднестатистический. Слава богу, все еще может оказаться очень неплохо.

– Ага, – сказала я. – Значит, коллега. Что на флешке?

– Наверное, это повесть. А может быть, небольшой роман. Я в этом не очень точно разбираюсь. Называется «Дети взрослым не игрушки».

– И вот, – уточнила я, – ты записался, заплатил деньги и сейчас сюда пришел, чтобы мне это лично вручить? Или все это проделали твои родители? Но есть же всякие современные способы коммуникации…

– Вы бы никогда не стали читать, если бы я не пришел. Но, может быть, конечно, и так не станете… – Артур опустил голову.

Я поняла, что он, конечно же, прав. Личная встреча, глаза в глаза, существенно повышает его шансы.

– Ты прав, – признала я. – На вежливое письмо я, скорее всего, вежливо же и ответила бы. Посоветовала бы опубликоваться где-нибудь в инете, собрать отзывы и пожелала бы успехов в дальнейшем творчестве. Но читать «небольшой роман» пятнадцатилетнего подростка не стала бы.

– Да, – кивнул Артур. – Я так и подумал. Кстати, родители вообще не знают, что я здесь. Они против.

– Против чего? – удивилась я. – Против твоего литературного творчества? Или против посещения психолога?

– Против всего, – радикально объяснил Артур.

«Нормальное подростковое восприятие», – подумала я.

– Поэтому я сейчас как бы на теннисе, – продолжал Артур. – Вышел с черного хода, вызвал такси, теперь оно меня вон там, за тем домом ждет. И сейчас поеду обратно.

– Домой?

– Нет, на теннис. Зайду опять с черного хода и выйду как бы с занятий. Меня там водитель ждет. Родители ничего не узнают.

Я опять занервничала.

– А если родители против, откуда же ты на все это деньги взял? Такси, прием…

– Ну, мне же карманные деньги дают… – улыбнулся Артур.

Я вздохнула.

– А о чем хоть роман? Жанр какой?

– Фантастика.

– Научная или фэнтези? Первую я скорее люблю, вторую скорее нет.

– Антиутопия, наверное.

– Еще того не легче, – я вздохнула еще раз. – А если я все-таки прочитаю, как же тебе сообщу?

– Я приду еще раз.

– Может, по телефону? Зачем такие сложности?

– Нет, нет, я запишусь и приду. Мне нужно так, ну, чтобы лично. Недели через две или даже через три лучше. Хорошо?

В общем-то, он все выстроил психологически правильно. Шансы на прочтение мною его опуса были близки к максимуму. И я его прочла.

Написано было, конечно, плохо. А кто, спрашивается, в пятнадцать лет пишет хорошую прозу? (Стихи – другое дело, они, кажется, немного другим законам подчиняются.)

Но вот сюжет. В некоем не очень далеком будущем обеспеченным классам стало как-то уж совсем несподручно рожать детей. Да они и получались уже какие-то не очень удобные – их изо всех сил развлекали, развивали, возили по миру и обеспечивали, а они, как назло, все вырастали какие-то совсем нелюбопытные, неблагодарные и норовили родителям нахамить и уткнуться в компьютер. Сначала обеспеченные люди пытались усыновлять и благодетельствовать детей из всяких бедных и отсталых семей и регионов, но те, увы, вырастали такими же или еще хуже и непонятнее. Но совсем не иметь детей тоже получалось плохо – а чем же тогда заняться и в чем смысл? И вот развитые биотехнологии дали ответ на поставленный обществом вопрос: некая мощная транснациональная корпорация научилась производить «правильных» детей. Эти дети не были роботами или киборгами в прямом смысле – они были биологическими существами, росли, взрослели, обучались. Но вот мозги у них были модифицированными и заточенными под запросы «родителей». Что же это были за дети? Они охотно занимались по кубикам, учили буквы и цифры, радостно бежали в кружки, любили путешествовать и узнавать новое, иногда капризничали (но не чрезмерно), рассказывали родителям обо всех своих делах, дружили только с такими же хорошими (читай – синтетическими) детьми и неустанно благодарили маму и папу за свое счастливое детство. В основном были стандартные здоровые и веселые модели, но можно было заказать и что-то особое, например «меланхолически-талантливого», «часто болеющего» ребенка или даже «ребенка-инвалида» (он будет трогательным, благодарным и нуждающимся в неустанной заботе). Что же делалось с этими детьми, когда они вырастали? Их можно было оставить при себе на всю жизнь – они безумно любили своих мамочек-папочек и нежно заботились о них в старости. Если надоели, то можно было отпустить их «в жизнь» – выросшие «улучшенные дети» не могли размножаться, но вполне могли работать на производстве или в сфере обслуживания. Правда, без семьи их жизнь становилась совсем пустой, и от их жизнерадостного веселья не оставалось и следа, но кого это волновало? «Синтетические дети», конечно, были безумно дороги и являлись элементом престижа: «Ты что, все еще со своим балбесом мучаешься? Ну не понимаю я тебя и твоего мужа. Гораздо лучше один раз денег накопить и получить на весь остаток жизни покой и чистую радость…»