Дети взрослым не игрушки - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Мурашова cтр.№ 28

– Я еще молодой, – говорит Михаил. – Я начал делать гимнастику и есть салат и простоквашу. Я буду работать и откладывать деньги. Я понимаю, как работает биржа. Я их надежно вложу. Когда я умру, у него будут деньги и тихий пансионат на берегу реки или ручья, где он сможет счастливо ломать свои палочки, вырезать листья и играть с числами.

– Но, может быть, на основе своих странных способностей Апрель мог бы как-нибудь социализироваться? – спросила я.

– На основе его видения рядов Тейлора и Маклорена и криволинейных интегралов? Увы, боюсь, что это невозможно… Меня смущает только вот что: наука ведь часто движется вперед именно на основе изучения нарушений развития… Но я не вижу места ученых в легковообразимой рекламной кампании моей бывшей жены. И я не могу и не хочу сам… И не хочу быть лжецом. Я хочу работать. И быть с сыном. Что мне делать?

Я долго размышляла. С Михаилом очень трудно говорить. Но с ним очень комфортно молчать – редко, но бывают такие люди.

– Апрелю всего девять лет, – сказала я наконец. – Никто не знает, как повернется жизнь дальше. Вы ничего никому не обязаны говорить. Молчание – не ложь. Живите здесь и сейчас. Ешьте свою простоквашу, гуляйте и разговаривайте с Апрелем. Учите его математике и программированию – мы же не знаем, что и как он воспринимает. И пусть его мать тоже живет своей жизнью так, как она это может и хочет. Кто знает, что из этого выкристаллизуется в дальнейшем?

– А на науку пока наплевать?

– Да, ни интернет-героя, ни подопытного кролика пока из вашего сына делать не будем.

Он поблагодарил и ушел. Сразу после его ухода я придумала несколько интересных исследований, в которых можно было бы задействовать Апреля. Я бывший ученый; я сомневалась тогда и сомневаюсь теперь.

А что бы вы посоветовали Михаилу?

За последние пару-тройку лет в моей практике было уже два-три десятка практически одинаковых случаев, в которых я, во-первых, так и не сумела до конца разобраться, а во-вторых, не смогла удовлетворительно семьям помочь.

Однако гипотеза о сути происходящего у меня возникла, причем возникла она из работы с другими семьями, приходящими с другими проблемами.

Запутала? Описываю типичный из нескольких десятков случай.

Юношу по имени Александр, девятнадцати лет, выгнали из нашего Политеха.

– Как могло такое случиться?! – разводит руками семья и, что поразительно, сам юноша. – Совершенно не понимаем! Ведь ничего не предвещало!

Прошу рассказать подробнее о предшествующей жизни Александра и его семьи.

Рассказывают с явным удовольствием, отвлекаясь от горечи сегодняшнего дня. Хорошая полная семья, все члены которой, включая прародителей, с высшим техническим образованием и с теми или иными профессиональными достижениями. Мальчик родился здоровым, любознательным. В три года знал буквы, в четыре с половиной читал и уверенно называл все планеты Солнечной системы. Тогда же отдали в садик (там он был звездой), начали заниматься английским в малой группе, шахматами и спортивной гимнастикой. В последний год перед школой к этому присоединились занятия в Эрмитаже. Все это маленький Сашенька посещал с удовольствием. Бывали периоды (ноябрь, декабрь, темно, холодно), когда он говорил: давай не пойдем! – но сажали в машину, везли, и там он уже с удовольствием вместе с другими ребятами во всем участвовал и потом уходить не хотел. В школу отдали с усиленной математикой, по программе Петерсон. Саша успевал хорошо, в пятый класс пошли уже в конкретно математическую школу. Сам хотел, много готовился, занимался с репетитором, конкурс прошел легко. По-прежнему занимался шахматами (был уже взрослый разряд), английским, потом добавился немецкий дополнительный (в школе было два языка), бассейн, танцы, в седьмом классе неожиданно увлекся бадминтоном. Все было хорошо, и в кружках, и в школе – в один голос, включая голос самого Александра.

– И вот прямо ничего-ничего? – спрашиваю я мать, глядя ей прямо в глаза. Я знаю, она в последние недели много думала, все перебирала, сама искала зацепку. Если кто-то знает, то она.

– Он всегда был послушный. Я сравниваю с детьми друзей, даже вот с дочерью. Не конфликтовал открыто, даже в подростковости. Его можно было сначала уговорить, потом убедить… И еще, это давно, я не знаю, важно ли…

– Все важно! – решительно говорю я.

– Он, когда маленький был, иногда спрашивал: мам, мне скучно! Мам, что мне поделать?.. Дочка потом у меня никогда так не спрашивала. Вот был у нее час свободный, так она сразу куда-то сныкивалась и там чего-то с игрушками шуршала-бормотала. А он явно не знал, куда себя деть…

– И как вы на это реагировали?

– Ну, я ему предлагала что-то, конечно. И лего мы ему все время покупали. А потом уж появился компьютер, и оно вообще прекратилось.

Два года перед окончанием школы прошли под знаком ЕГЭ. Тебе же поступать! И поступить надо не абы куда! Никаких уж таких особо выдающихся способностей за Сашей-старшеклассником не водилось, но даже в рамках своей спецшколы он считался «стабильно успевающим». И вполне сознательно включился в гонку за успехом. Репетиторов было так много, что семье приходилось экономить: ходить к репетитору – это все же чуть дешевле, чем если он сам приходит домой. Саша послушно ходил после школы – к одному, потом к другому, потом уроки. Ни разу не прогулял, не потратил деньги на девушек или сигареты, задания по возможности выполнял, ответственность понимал вполне…

ЕГЭ сдал хорошо. Баллов хватило на хороший факультет, специальность выбрал сам, по своему желанию. Семья радостно выдохнула… И вот!

– Я сам не понимаю, почему так получилось… – Александр чуть не плачет. – Я хотел там учиться. И оно было трудно, конечно, но уж не так прямо, чтобы ах. Если бы я хотя бы вполовину так пахал, как перед ЕГЭ, так у меня никаких проблем бы не было…

– Может быть, пришла любовь и все стало по барабану? – спрашиваю я.

Отрицательно мотает головой.

– Компании, богема, алкоголь, наркотики?

Саркастический смешок:

– Если бы… Хоть не так обидно было бы.

И я вижу, что он действительно от меня ничего не скрывает, он сам растерян и ищет помощи.

– А что же ты делал весь этот год?

– Понимаете, я сам себя теперь спрашиваю все время. Вы будете смеяться: не знаю. Ходил в институт. Ходил в бассейн. Общался с кем-то. Сидел в интернете. Ел, спал. Глупо звучит, да?

Не глупо. Странно. Как будто Александр рассказывает не о себе, а о каком-то постороннем объекте.

Вместе с семьей решаем, что, конечно, надо попробовать восстановиться в институте и тогда уже тщательно контролировать время, составить план занятий и все такое…

Уходят, вроде бы кивая и соглашаясь.

Чувствую, что мы что-то упускаем.

Второй такой же абсолютно случай, третий, пятнадцатый…