Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Медведев cтр.№ 98

Красота способна не только спасти мир, но и благоволить продвижению наверх. Мальборо понимал это как никто, установив альковные отношения с любовницей (и матерью пятерых бастардов ) Карла II — Барбарой, 1-й герцогиней Кливлендской, графиней Кастельмейн (1640–1709), которая была старше его на девять лет. Королю, безусловно, не нравилось, что его inamorata делит ложе с другим. Однажды он едва не застал их вместе. Но отчаянный офицер спас честь своей возлюбленной, выпрыгнув из окна спальни. По другой версии, Карл все-таки поймал соперника, который не спасся бегством, а спрятался в буфете. Король изъявил желание вкусить сладостей и, услышав от Барбары, что она потеряла ключ и не может открыть буфет, пригрозил выломать дверь. После этого буфет был открыт. Дабы спасти любовника от гнева Его Величества, Барбара бросилась Карлу в ноги. Джон также преклонил колено. «Сгинь, — процедил сквозь зубы король. — Ты негодяй, но я прощаю тебя, ты поступаешь так ради хлеба» .

В конце жизни у Черчилля состоялось обсуждение «буфетной» версии с личным секретарем Монтагю Брауном. «Я не осуждаю эту девушку, — сказал политик. — Мальборо был красивым парнем». Он рассказал, как однажды случайно услышал разговор двух австралиек, делившихся впечатлениями около портрета герцога в Бленхеймском дворце. «Что ж, он мог бы поставить свои туфли под мою кровать в любой момент, когда бы только пожелал», — сказала одна из них ^[925].

В своей новой книге Черчилль решил привести обе версии. Однако самое интересное ожидало читателей дальше. После этого инцидента Барбара не отказалась от молодого офицера. Более того, она подарила ему пять тысяч фунтов. Это говорит о ней, как о щедрой натуре, и символизирует искренность ее чувств. А то, как Джон поступил с деньгами, многое открывает в его характере. Он не стал разбрасываться полученной суммой, и вместо кутежей и сомнительных удовольствий приобрел ренту, которая обеспечивала его пятьюстами фунтов годового дохода. «Это была выгодная инвестиция, — комментирует Черчилль. — Он наслаждался ее дивидендами на протяжении следующих почти пятидесяти лет своей жизни» ^[926].

Бесспорно, это было выгодное вложение. Но насколько приемлемым было то, что основой финансового благосостояния известного полководца стала благодарность со стороны любовницы? Смотревший на поступки предка через розовые очки, Черчилль не видел в этом ничего предосудительного. Своим читателям он пояснил, что «согласно кодексу поведения XVII столетия получение мужчинами денег от богатых любовниц нисколько не считалось оскорбительным для их чести». И дальше многозначительно добавлял, что подобное поведение равносильно «бракам по расчетам в наше время» ^[927]. Тем самым он в очередной раз давал понять, что времена изменились, в отличие от нравов.

«Насколько же все-таки женщины восхищаются мужчинами, обладающими властью», — заметит однажды Черчилль ^[928]. А сколько мужчин не брезгуют помощью Амура в погоне за тем же влиянием, статусом и богатством? Черчиллю было неприятно признавать это, но его герой, по сути, был одним из них. Правда, автор нашел способ добавить благородства к портрету полководца, отдельно отметив то обстоятельство, что Мальборо выбрал себе в супруги небогатую женщину.

Известный историк В. Г. Трухановский (1914–2000) в разборе «Мальборо» указывает, что в своей попытке обелить образ предка Черчилль использовал «слабый аргумент» ^[929]. Возможно, аргумент действительно слабый. Но сама тема, к которой обратился биограф, была очень сильной — любовь или богатство. Сколько великих произведений литературы обыгрывают эту извечную дихотомию, мучившую многих. А сколько история знала несчастных и поломанных судеб из-за неправильного выбора. Мальборо проявил решительность и стойкость, предпочтя мамоне личное счастье. Его выбор пал на скромную дочь члена парламента Ричарда Дженнингса (1619–1668) — Сару.

Сара появилась при дворе в тринадцатилетнем возрасте как фрейлина второй супруги герцога Йоркского Марии Моденской (1658–1718). Она привлекла внимание Джона Черчилля, когда ей исполнилось пятнадцать. Понимая, что брак на девушке, не имеющей за собой значительного приданого и влиятельных родственников, не сулит пользы, родители пытались отговорить сына от женитьбы. Они предлагали ему вступить в матримониальный союз с дочерью 5-го баронета сэра Чарльза Сидли (1639–1701) Катариной (1657–1717). Но Джон наотрез отказался. Впоследствии Катарина станет любовницей герцога Йоркского и произведет от него на свет дочь. Мальборо же проявил упорство, и оно окупилось сторицей. Описывая его семейную жизнь, Черчилль «вступил на знакомую территорию» (по емкому выражению лорда Дженкинса) ^[930]. Он не жалел красноречия, демонстрируя счастье, верность и долговечность брака с Сарой.

Мальборо и в самом деле повезло. Во-первых, Сара вскоре установит очень близкие отношения с будущей королевой Анной, чем немало поспособствует продвижению своего мужа (хотя Черчилль и предупреждал, что «не следует переоценивать Сару» ^[931]). Во-вторых, она всегда и во всем будет на стороне супруга. Не только в радости, но и в трудные времена, когда бывшие сторонники перейдут в лагерь противников, когда благоволившая ранее королева превратится в заклятого врага, когда одержанные за рубежом кровью и потом победы окажутся бессильны защитить от несправедливой критики в собственной стране.

В конце сентября 1932 года Черчилль направил Харрапу для печати первые четыре главы. Десятого октября издатель получил следующие четыре главы с просьбой напечатать их в шести экземплярах. Вместе с текстом было передано содержание всего первого тома, который, по оценкам автора, будет состоять из девятнадцати глав. Черчилль не исключал, что в процессе работы над оставшимися девятью главами (десять к тому времени уже были закончены) придется написать еще две-три дополнительные главы. Это могло потребовать сокращения первых глав, чтобы объем первого тома не превысил сто пятьдесят тысяч слов ^[932]. Но реальность будет другой: первый том будет содержать не девятнадцать, не двадцать четыре, а тридцать две главы. То, что осенью 1932 года считалось половиной тома, на самом деле было всего лишь четвертой частью.

Каждый автор находит для себя свои стимулы, подстегивающие творческую фантазию и работоспособность. Самые эффективные из них уже давно описаны учеными и составляют основы психологии убеждения. Одним из таких стимулов является вера в то, что самая трудная часть пройдена, а впереди — наиболее интересный и захватывающий участок пути. С помощью именно такого приема Черчилль и настраивал себя на нужную творческую волну ^[933]. Причем настраивал весьма успешно, что неудивительно, поскольку в основном он был прав. Детство и отрочество будущего полководца были далеко не самыми увлекательными в изучении. Поэтому, завершив первые десять глав, Черчилль с радостью устремился к новым вершинам. Эти вершины открывали новые просторы и ставили новые цели, неслучайно Черчилль сравнивал написание книги с восхождение в гору: каждый «новый подъем открывает новый вид» ^[934].