Бестолочь - читать онлайн книгу. Автор: Илья Романов cтр.№ 101

Бродяга ответил на мои мысленные сомнения своей ставкой. Этот дурак последовал моему примеру и поставил так же, как и я, больше, чем имеёт. Бродяга поставил сотню, поспорив с каким-то расфуфыреным бароном, при том что у него сейчас, по моим примерным подсчётам, не больше тридцатки на кармане.

Он дебил?! Я-то, конечно, сам даун, но он-то! Видать, крепко верит Слепому Ежу! Хотя кто знает, что у него в голове. Отморозок мне как-то говорил, что крепко верит в мою удачу. Я дебил, потому что рискнул, а он дебил, потому что верит в мою удачу и повторил за мной. Знал бы ты, мой родной, что если бы я был счастливым и удачливым, то сюда бы не попал, или знал бы ты, как часто я прогорал! Ладно! Буду верить, что всё выйдет, иначе нам край. Попадать в долговое рабство – это жёсткий приговор.

Весь бой слабаков, которых подобрали напротив Эйно, я на нервах чуть не умирал. Урод конченый! Убил бы его! Причем убить бы не просто за его подвиги на балу, но и за то, что он позорит в моём представлении и так низкое звание рыцаря! Я хоть сам теперь временный рыцарь, но всё равно невысокого мнения о лицензированных разбойниках. Какие к чёрту рыцари! Мне за державу обидно, в смысле за мастерство применения холодного орудия. Порезал бы этого клоуна за его кривляние на поле. На моё счастье, этот клоун додержался до конца.

Я буду не я, если на него хоть медяк поставлю после этого боя. Каким чудом Эйно ушёл с поля на своих ногах, сам не знаю. Дебил и неуч, мне бы такие карты в руки, как неофициальная поддержка графа, я бы давно стал чемпионом. Теперь я понимаю Антеро, когда он сходился в дуэли с чемпионом. Кто знает, насколько чемпион является чемпионом?! Может, чемпион-то дутый?!

Наш вторичный выигрыш привлек к нам внимание не только графа, но и баронов. Кто же знал, что мы такие везучие. Стоим морды кирпичом, типа дуракам везет. После переглядываний с бродягой как-то само собой решилось, что ставить на Эйно – это голимое палево. Обойдемся без лишнего риска, а то этот придурок может и слиться, несмотря на то что под его удары подставляются все кому не лень. В итоге мы должны Тазари сто восемнадцать монет и столько же выиграли на двоих сами. Выигрыш Антеро семьдесят семь, мой скромнее – сорок одна с половиной монета. Мы миллионеры, вашу мать!

А может, ну его, Ежа?! Заставил играть в угадайку, кто из троих победит, нервы нам попортил тем, что этого придурка Эйно чуть на поле не успокоили, а сам Ёж ничем не рисковал! В связи с новыми фактами, может, пересмотреть договоренности? Некрасиво, конечно, получится, но и он совсем другое обещал! Кинуть его не вариант, крайне полезный человек в графстве, но вот его долю уменьшить, пожалуй, стоит! Интересно, мне одному эти мысли в голову пришли, или Антеро думает о чём-то схожем?!

В общем, стоим с Антеро, никого не трогаем, ни с кем больше ставки не делаем, пускаем слюни, считая барыши. И надо было графу обратить внимание на нашу удачу.

– А ты удачлив, Антеро! – сказал, как отрезал, граф.

Падла, наверняка что-то подозревает. Как оказалось, граф как в воду глядел. Удачно вышло, что мы на этого придурка Эйно больше не ставили. Череда боев по трое закончилась, и пошли индивидуальные поединки. Эйно какой-то самоубийца раскатал в блин за десять секунд сходки.

Вовремя мы соскочили.

Поддержка графа, конечно, много стоит, но и самому надо что-то уметь. Дальнейшее пребывание в ложе среди знати было потерей времени. Я краем уха слушал, о чём знать говорит между боев. Если вычленить имена и названия мест, то говорили ни о чём. Один раз, правда, моё внимание привлекло упоминание недавней смерти какого-то великого художника. Дескать, как им жалко живописца, творил бы и творил, а тут смерть и столько ещё не доделано. Лицемеры! Им так пофиг на искусство, как они сами не знают. Дело даже не в том, что они переживают, что кто-то умер, а в том, что они думают о потере для искусства. Ложь кругом, да и только. Умерли Пушкин, Есенин, Лермонтов, Высоцкий, Цой, Горшок из «КиШа», Летов, Веня Дыркин, Башлачёв – эпитеты одни, такая потеря для искусства. Жалеют искусство, а не людей, личностей, стоящих за искусством. Подлинные ценители и друзья жалеют человека, а не то, что он мог ещё привнести. Слава – тлен, память – тлен, деньги – тлен, всё – тлен. Не тлен только то, исполнил ли ты свою задачу по жизни. Впрочем, отчёт в этом тебе держать перед собой.

Не знаю, как я достоял до окончания первого дня турнира. В мыслях блеск золотых монет, на поле скука.

Напрягло меня только то, что в какой-то момент уносили с поля Ээмери. Жалко его, хоть он и волею судьбы теперь мой враг. Даже не столько жалко его, а больше жаль переживающую за него девушку.

Победил кто-то, чьё имя я не запомнил. Публика шумела, как пылесос, все имена и звуки были десятки раз искажены. Он, если честно, был так себе боец. Обычный середняк, которому повезло. Все серьезные вышибалы выпадали на Ээмери, вот кому, по сути, надо было давать призовые. То, что осталось относительно целым и здоровым на поле, было так себе. Элита выбыла, остались середняки.

Рядом заливал глаза на халяву бродяга. Ёж от него не отставал. Звон монет – это, наверное, самое приятное в старости. Хотя вру. Власть пьянит сильнее, но там, где власть, всегда звон монет. Напротив, звон монет – это не всегда власть. Сильный берёт всё, а богатый – то, что остается…

Граф покинул ложу для знати, и мы с бродягой в числе прочих склонились в поклонах.

– Удачливые вы, – шепнул напоследок Ёж, который, наверно, успел поседеть, когда Эйно вдул. Я его понимаю, он же до определенного момента не знал, что мы не пошли до конца. – Вечером буду у вас.

* * *

Я допивал вино, оставшееся в кубке, дегенерат ковырялся в носу. Пустая ложа для знати в нашем распоряжении. Наше одиночество разбавил слуга, поднявшийся с нижнего яруса.

– Сэры, шраф ждёт вас у себя, – сказал он, как будто нас тут нет.

Вот блин! Как чуял, что так просто этот день не пройдёт. Мы переглянулись с моим отморозком и пошли вслед за слугой.

Идти пришлось недолго. Как оказалось, граф не уехал к себе в замок, а зашел в шатер к рыцарям. Бароны толпились у входа в шатер и обсуждали турнир. Часть престарелых дам зевали и ждали тут же, ожидая, когда уже граф покинет шатер с калеками.

Шатер был для калек со стороны графства. Я бегло взглянул на раненых. Двое в полной отключке, один стонал.

Жаль его, бедолагу. Я бы с отрубленной рукой себе пулю в лоб пустил. Может быть, кишки себе выпустил бы, аки самурай, но точно знаю, что не повесился бы. Нелепо ссать и срать под себя с перебитым позвоночником ^[86]. На крайняк есть ещё один выход – нарваться на тех, с кем точно миром не разойдусь. А что, мне всё равно умирать, а так чище в мире станет от всякой сволочи.

Паршиво то, что этот калич – жертва Ээмери. Хороший мужик покалечил почти до смерти другого совсем юного паренька. Паршиво. Хреновая жизнь! Рассказывайте байки среди прочих хиппи, как мир прекрасен. Мир – это не сплошное дерьмо, но и не сплошной рай с миролюбием. Мир – это что-то среднее, тут кому как повезет вытянуть свой билет. Парня жаль. Молодой совсем…