Моя тропа. Очерки о природе - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Житенёв cтр.№ 15

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Моя тропа. Очерки о природе | Автор книги - Дмитрий Житенёв

Cтраница 15
читать онлайн книги бесплатно

Володя иногда бывает у меня в гостях. Когда он видит на полу уже изрядно потрёпанную шкуру этого первого и теперь, наверняка, единственного медведя, добытого мной, он всегда говорит: «А медведик-то мой был». На что я ему так же неизменно отвечаю: «Володя, не забывай известных пословиц».

Просто обычный день

Почему-то укоренилось мнение, что в каждом заповеднике полно зверья и, если пересечь его границу, живность будет попадаться на каждом шагу. B какой-то мере это справедливо по отношению к очень небольшому числу заповедников, где высокая плотность зверей в значительной степени создана и поддерживается искусственно. B огромных же северных или сибирских таёжных заповедниках можно проходить не один день и не встретить ни разу более или менее крупного зверя или птицу. Разве что белка метнётся вверх по стволу ели, заверещит бурундук либо рябчик перепорхнёт с ветки на ветку. И это естественно, потому что зверя и птицы в заповеднике столько, сколько должно быть. Даже там, где животных относительно много, их надо ещё суметь видеть. Зверь и птица зря не показывают себя человеку.

Как-то в конце июня пошёл я обычным маршрутом на фенологические наблюдения, отметить, что изменилось в природе. Было пасмурно, тихо и довольно тепло.

Тропа маршрута проходила по просеке «север-юг», то пересекая залитое водой болотце, то поднимаясь в сухой бор-беломошник, то прижимаясь к сырому приречному ельнику. Всё было как обычно. Но разве может природа быть всегда одинаковой? Что случилось здесь минуту, секунду назад, не повторится никогда. Многого и не увидишь, даже если это произошло где-то почти рядом с тобой. Медведь ли перешёл просеку за твоей спиной и посмотрел тебе вслед, глухарка, может, затаилась на гнезде недалеко от тропы, да так и не сорвалась с него, хотя наверняка слышала твои шаги. Ты же ничего об этом не знаешь, да и не узнаешь никогда.

Однако бывают и другие дни, и тот день стал таким.


Спускаюсь по пологому пригорочку в бору. Белый ягель отсырел и не ломается под ногами, не трещит, а просто мягко и упруго сминается, а потом распрямляется вновь.

За стволиками берёзок и сквозь их молодую листву мне вдруг померещилось впереди, метрах в двадцати, на маленькой болотинке какое-то шевеление.

Вот и сейчас, ещё до того, как поймать глазом это шевеление, я почувствовал там присутствие живого. И не ошибся – метрах в тридцати от себя я увидел огромного лося. Бык! Он стоял в воде по «лодыжки» и что-то выбирал из водяной растительности своими толстенными губами.

Когда идёшь по лесу, а тем более по тайге, все чувства твои обостряются – и зрение, и слух, и даже обоняние. Однако самое главное – это интуиция, твое шестое чувство. Порой, ещё не видя и не слыша зверя, вдруг понимаешь, что он совсем где-то рядом. Может быть, так действует на тебя его взгляд, когда он увидел тебя, а ты его ещё нет? Чувствует ли так зверь присутствие человека?

Увидел он меня на мгновение позже, чем я его, и на две-три секунды замер, повернув ко мне голову. За эти секунды я хорошо рассмотрел его. Мощная шея, большая «серьга» под подбородком, высокая холка. Ну и, конечно, рога! Толстые, словно в коричневом бархате, ещё короткие, но уже угадывалась в них будущая настоящая корона.

Это уже был летний лось, не такой, как в конце осени, когда накоплен жир, когда зверь готов к долгой и суровой северной зиме. Сейчас он смотрелся каким-то похудевшим. Шерсть у него была не тёмно-коричневой, как зимой, а гораздо светлее, с влажными пятнами линьки.

Наши взгляды встретились, и лось, разбрызгивая чистую воду болотца, побежал, будто нехотя, влево через просеку и исчез. Только мелькнули за стволами сосен раз-другой длинные белые ноги. Следы его на просеке заплывали водой, а на месте кормежки я обнаружил множество вахты-трилистника. Лоси любят это целебное растение.

Всего несколько секунд я видел лося, но помню его и сейчас, величественного и спокойного. Он явно не испугался меня, а просто ушёл в сторону, словно я был ему неприятен.


Через полкилометра – новая встреча.


Когда бор начал редеть, под ногами опять стала появляться вода, а впереди уже светлел простор Гусиного болота, передо мной поднялся петушок белой куропатки. Если бы он даже просто взлетел, треща крыльями, я всё равно вздрогнул бы от неожиданности, задумавшись о чём-то совсем не таёжном. Но он, негодяй, взорвался из-под моей ноги, словно разноцветная петарда, – белое, коричневое, пёстрое! – да к тому загоготал по-куропаточьи во весь голос. Ни с чем не сравнишь весенний гогот или хохот куропача! Это надо слышать и услышать именно в такой ситуации. У меня сердце зашлось и буквально провалилось в пятки. Я тут же сел на ближайшую валежину – ноги не держали совсем. Руки тряслись, когда я закуривал сигарету. Даже не мог сначала попасть огоньком спички по её кончику, но потом справился, отошёл.

Куропач пролетел вдоль просеки, часто работая крыльями, иногда планируя и переваливаясь с боку на бок. Метров через семьдесят он тоже уселся на валежину и, подняв головку с красными бровями, стал прохаживаться по ней туда-сюда. Вид у него был победительный. Потом он соскочил и исчез среди кочек и кустиков багульника.

Да! Нельзя забывать, что ты в тайге, а не у себя на огороде. B тайге можно расслабиться только в избушке, да и то не всегда.


Моя тропа. Очерки о природе

Избушка на Гусином болоте. Это мои дети – Нина и Артём.


Маршрут оканчивался на Гусином болоте. Там, на самом краю леса, на сухой песчаной поляне стояла избушка. Она мне очень нравилась. Ничего в ней особенного и не было. Маленькая, неказистая, но самая симпатичная избушка из всех, которые я видел и в которых когда-либо ночевал.


Трудно сказать, почему она так пришлась мне по душе, да и не только мне. Может, потому, что стояла в высокоствольном бору-беломошнике, а белые ягельные поляны далеко просматривались от самой её двери. Может быть, и потому, что с этого места за бронзовоствольными соснами открывалось Гусиное болото – полтора километра до той стороны, синеватой полоски леса, и больше двух – вширь. Из этого огромного пространства всегда тянуло запахом сфагнума, цветущего багульника и торфяной сырости. Кое-где по болоту торчали корявые сосенки, а на их сухие вершинки присаживались с тоскливыми свистами-трелями кривоклювые кроншнепы.

Рядом с избушкой когда-то устроили столик с двумя скамеечками, и можно было подолгу сидеть, облокотившись о серые доски с бегающими по ним рыжими муравьями, смотреть в простор болота, слушать свисты кроншнепов, шумящие кроны сосен над тобой и неназойливое зунденье комаров, которых отгонял прохладный ароматный ветерок.

Я уселся на скамеечку и в бинокль стал осматривать болото, как говорится, на предмет обнаружения какой-нибудь живности. Я вёл его справа налево медленно-медленно. Виднелись тёмно-зелёные мочажины, дальние сосенки, а над ними изредка – стрижи да кроншнепы.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию